Хороший сын, или Происхождение видов - Чон Ючжон

Часы умолкли, но мама по-прежнему лежала у моих ног. Меня охватило темное страшное отчаяние. Это был не сон? Мама на самом деле звала меня? Может, она просила о помощи или о спасении?

Мои ноги дрожали. Внизу живота все как-то потяжелело. Я почувствовал колющую боль под пупком. Мочевой пузырь раздулся, словно пытался прорвать мою плоть. Я ощутил острое и сильное желание пописать. Такое случалось со мной в детстве каждый раз, когда я видел во сне рельсы и говорил себе, что надо встать, но не мог. Я сел на колени, сжал бедра и с силой уперся в них руками. Меня прошиб холодный пот.

#

Меня прошиб холодный пот. Мне было ужасно страшно из-за того, что я только что натворил. Одеяло, простыня – все было мокрым. Намокшая пижама прилипла к попе и спине. Шел очень сильный запах мочи. И так три ночи подряд. Когда мама узнает, она ужасно рассердится и спросит: «Ты что, младенец? Что это ты творишь? » Она, скорее всего, посадит нас с братом перед собой и начнет расспрашивать: «Вы оба должны говорить правду. Куда вы ходили позавчера после школы? Что с вами случилось? »

Мы с братом учились в первом классе одной из частных школ недалеко от района Синчхон. В то время мама работала редактором в издательстве, расположенном в том же районе за университетом, поэтому каждое утро подвозила нас до школы. После занятий мы отправлялись в изостудию возле маминой работы. Можно сказать, что эта студия была для нас чем-то вроде группы продленного дня, где мы проводили время до вечера. Она находилась недалеко от школы, но никакой транспорт туда не ходил, поэтому мы с братом всегда добирались пешком. По дороге мы покупали себе что-нибудь перекусить и брели, глазея по сторонам, часто сворачивая с маршрута. Мама всегда очень волновалась и говорила нам:

– Нельзя ходить к железной дороге. Вы должны идти по главной улице.

– Хорошо. Не беспокойся, – отвечали мы, но не слушались. Иногда, а уж если говорить начистоту, очень часто мы шли по железнодорожным путям, ведущим из Сеула в Ыйджу, наши лодыжки щекотала трава, которая росла между рельсами. Конечно, мы не просто спокойно шли, мы на ходу придумывали различные игры и состязания. Иногда мы играли в «Пугало» – поднимали руки вверх, откидывали голову назад и вслепую двигались по рельсам, глядя в небо. Или соревновались в прыжках в длину. Выигрывал тот, кто перепрыгнет большее количество шпал. Но более всего мы любили игру «Выживание». Местом ее проведения служили сами рельсы и близлежащие пустыри. Каждый раз игра заканчивалась ничьей, ведь у нас были абсолютно одинаковые, купленные нам мамой, игрушечные автоматы – совершенно бестолковые и безопасные, но громко стрекотавшие при каждом нажатии на гашетку.

Но три дня назад, когда мы отправились в школу, в наших портфелях лежали уже настоящие защитные очки и ничем не отличимые от настоящих боевых пневматические пистолеты с пульками. Папа привез их нам в подарок из командировки в Америку. Мама была недовольна, считая эти игрушки опасными, а мы безумно радовались очкам и пистолетам, которые могли выстрелить шесть раз подряд. Нам не терпелось поскорее опробовать их в деле, поэтому уроки в школе показались безумно нудными и тягучими. Мы оба думали только о железнодорожной станции Синчхон.

И мы помчались туда опрометью сразу после занятий. С портфелями за спиной мы бегали по самой железной дороге и по окрестным пустырям и стреляли друг в друга. Мы совсем забыли о маме и об изостудии, совершенно потеряв счет времени. Израсходовав все пули, мы стояли друг против друга на окраине пустыря, откуда виднелась станция Синчхон. Мы не были готовы смириться с ничьей, поэтому решили так: выиграет тот, кто первым добежит до финиша, то есть до здания вокзала.

Раз. Два. Три. Я пулей сорвался с места. Сперва я бежал впереди, но в середине дистанции брат нагнал меня, и я отстал. Когда я почти добежал до железнодорожных путей у самой станции, брат уже несся вниз по склону за железной дорогой. Издали показался поезд. Исход нашего поединка был очевиден, но я все равно еще не сдавался. Не раздумывая, я бросился к рельсам и перепрыгнул через них. В этот момент ранец подскочил на спине и сильно ударил меня по локтю, выбив пистолет из моей мокрой от пота руки. Когда я это понял, то уже приземлился на склоне за путями.

Я вскочил на ноги и обернулся. Пистолет лежал на дальнем от меня рельсе. Поезд стремительно приближался, от земли поднимался дрожащий поток теплого воздуха. Еще немного, и от моего пистолета останется мокрое место. У меня не было времени на раздумья, и я одним махом выпрыгнул на рельсы. Грузовой поезд был совсем близко, но я не мог бросить свой пистолет.

– Ючжин! – Брат что-то прокричал, но я его не услышал. Раздался гудок, я не смотрел по сторонам, мой взгляд был прикован к пистолету. Я бросился к нему. В тот момент, когда я его схватил и кубарем скатился по склону, над головой с оглушительным грохотом застучали колеса поезда и меня обдало сильным ветром. За спиной я услышал крик брата:

– Беги!

Я помчался, потому что боялся, что машинист остановит состав и поймает меня или меня увидит сотрудник вокзала и вызовет полицию. Пока я бежал, я был страшно напряжен – боялся, что кто-нибудь схватит меня сзади. Позже мы встретились с братом перед изостудией. Мои школьные штаны были порваны, лицо перепачкано грязью, а волосы топорщились в разные стороны. Учительница нас обоих умыла и зашила мне штаны. Мы, конечно, не стали рассказывать ей правду, придумали такую версию: мол, упали, бегая наперегонки на школьной спортплощадке.

Проблемы начались с той ночи. Как только я засыпал, я оказывался на пустыре рядом с железной дорогой. Все дневные события повторялись во сне. Когда я хватал пистолет, а поезд проносился мимо, я непременно чувствовал сильное давление внизу живота. Каждый раз, когда я просыпался, я лежал весь мокрый, кровать была вся описана. И так три ночи подряд. Что мне было делать?

Я не понимал, как с этим быть, но меня сильно клонило в сон. Я так хотел спать, что проблема отошла на второй план. Я снял пижаму, с которой капала моча, и бросил ее на кровать. Голым, прижимая к себе подушку, я пошел в комнату брата, тихо приподнял одеяло и залез к нему в постель. Он лежал на боку спиной ко мне, от него пахло травой, как на пустыре. В одну секунду запах мочи рассеялся, я закрыл глаза и сразу уснул. Я снова увидел тот сон, но на этот раз не описался. Наверное, оттого, что перед самым прыжком на рельсы брат остановил меня своим криком: