Ближе, чем ты думаешь - Брэд Паркс

Миссис Фернклифф присматривала за нашим трехмесячным Алексом с тех пор, как он отправился в ясли, когда ему было шесть недель. В обращении с детьми и младенцами она проявляла магические способности Гарри Поттера: терпелива и добра, заботлива и спокойна, невозмутима в любой ситуации.

Со взрослыми же она превращалась в Волдеморта. Мой муж Бен называл ее Кайзер, как кайзера Вильгельма [1 - Вильгельм II – последний германский император и король Пруссии. Царствование Вильгельма было ознаменовано усилением роли Германии как мировой промышленной, военной и колониальной державы и завершением Первой мировой войны, поражение в которой привело к свержению монархии в ходе Ноябрьской революции. (Здесь и далее – прим. пер. )]. И не только из-за ее усиков. У нее были свои правила, которым она следовала с немецкой педантичностью, ожидая того же от других.

Одно из таких правил – детей нужно забирать к половине шестого, не позже. Она разрешала опоздания на пятнадцать минут, хотя столь великодушную поблажку миссис Фернклифф даровала, поджав губы и испепеляя взглядом. По истечении этого времени она штрафовала на двадцать долларов и доллар сверху за каждую последующую минуту.

Приезд после шести был поводом расторгнуть договор. И мы подписались под этим: я, Мелани А. Баррик, и мой муж, Бенджамин Дж. Баррик. И миссис Фернклифф ясно дала понять, что она не колеблясь воспользуется этим пунктом договора, когда я трижды задерживалась из-за своего жалкого сменщика Уоррена Плотца – каждый раз он опаздывал больше, чем на полчаса, и из-за него я потом неслась как угорелая и приезжала в 5: 52, 5: 47 и 5: 58 соответственно.

Жалобы на вечно опаздывавшего Уоррена ни к чему не привели. Видимо, будучи сыном владельца компании, он считал, что имеет право вытирать о других ноги. Я могла бы просто не задерживаться независимо от того, приходил ли он вовремя или нет, если бы не первое правило «Даймонд Тракинг», согласно которому диспетчерский пункт – путеводная нить для колесящих по стране сорока шести фур со свежими продуктами, должен бесперебойно работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

А я просто не могла позволить себе потерять эту работу. Мне платили восемнадцать долларов в час и не требовали ни цента за медицинскую страховку – привилегия, стоившая того, она включала бесплатный детский осмотр – особенно сейчас, когда у нас появился Алекс.

Безусловно, работать диспетчером грузовой компании в тридцать один год совсем не то, чем я ожидала заниматься, когда выпустилась из Университета Вирджинии с отличием и надеждой заниматься значимой работой в какой-нибудь социально ответственной организации.

Но мои благородные порывы неожиданно столкнулись с реалиями выпускного 2009 года – самого ужасного в истории современной Америки для тех, кто только вышел на рынок труда. К тому же положение усугубляла степень по английской литературе, означавшая, что я красноречива, учтива – а значит, никому из работодателей не нужна.

Потребовались пять лет и тысяча безуспешных сопроводительных писем к откликам на вакансии – пять лет, в течение которых безработица перемежалась с подачей латте в «Старбаксе» – прежде чем я получила эту работенку. И я не собиралась бросать ее, пусть даже из-за вечных опозданий Уоррена Плотца мне бы еженедельно грозили приступы стенокардии.

На часах было 5: 54, когда я подъехала к светофору на бульваре Статлер, полукругом опоясывающем восточную сторону Стонтона, старомодного городка с населением около двадцати пяти тысяч человек в долине Шенандоа в Вирджинии. В основном мне нравилось неторопливое течение жизни Стонтона, если это не касалось водителей, оставлявших перед собой промежуток длиной в шесть машин, что вынуждало меня петлять по дорожным полосам, обходя их.

По горькому опыту я знала, что от Статлера до дома миссис Фернклифф ровно шесть минут езды. Значит, если я стою на светофоре в 5: 54, то успеваю. Но едва-едва.

Когда до светофора оставалось около сотни ярдов, загорелся желтый. Сколько я буду ждать, пока загорится зеленый, было, наверное, известно только богам, ведающим хронометражем Вселенной. Если я остановлюсь, то наверняка не успею вовремя. Миссис Фернклифф откажет нам, и потом долго придется искать новую няньку.

А это, я уже знала, дело пропащее. Бен был аспирантом с жалкой стипендией – выросший в Алабаме бедный чернокожий вряд ли мог рассчитывать на семейную поддержку, – поэтому какой-нибудь новомодный центр ухода за детьми, обещавший, что к трем годам ребенок овладеет квантовой физикой, нам был не по карману. Нам оставались только детские сады на дому, большинством которых, казалось, заправляли заядлые курильщики, рассеянные прабабушки или люди, не видевшие ничего страшного, если ребенок случайно вдохнет свинцовые опилки.

Я нажала на газ. Свет сменился на красный буквально за наносекунды, прежде чем я пересекла сплошную белую линию.

Да и черт с ним. Успела же. Я тяжело выдохнула.

В зеркале заднего вида я увидела мигающие синие огни полицейской машины Стонтона.

Штраф за нарушение правил дорожного движения – и через двадцать три минуты я в полном бешенстве въехала на короткую подъездную дорожку миссис Фернклифф. Схватив квитанцию с надеждой пробудить ей снисходительность Кайзера, я взбежала по ступенькам и схватилась за ручку входной двери.

Закрыто.

Странно. Обычно миссис Фернклифф оставляла дверь открытой. Ей не хотелось отвлекаться на посетителей и оставлять детей без присмотра.

Я нажала кнопку дверного звонка и стала ждать. Пятнадцать секунд. Тридцать секунд. Я снова нажала кнопку.

– Миссис Фернклифф, это Мелани Баррик, – громко сказала я, зная, что она дома и просто злится на меня. – Извините, я опоздала. Меня снова задержали на работе, и по дороге сюда я так торопилась, что меня остановила полиция. И… Я позвонила бы, но не смогла найти свой телефон.

Господи, как жалко звучали мои оправдания. Не могу сказать, что я худшая мать из всех – мои собственные родители, которые отдали меня на усыновление в девять лет, уже давно закрепили свои права на этот титул – но, похоже, я успешно стремилась к тому же.

– Простите меня, хорошо? – продолжила я. – Мне очень, очень жаль. Не могли бы вы открыть дверь?

Ответа по-прежнему не было. Может быть, она просто собирала вещи Алекса, чтобы бросить мне их в лицо вместе с ребенком.

И договором с выделенным условием приезжать до шести часов.