Тридцать сребреников в боекомплекте - Александр Тамоников

Время – третий час ночи, он стоит посреди двора и настойчиво зовет мифическую тетю Машу. Толпа на балконе покатывается со смеху…

Ну что взять с больших пьяных детей?

Очень скоро из многих окон посыпались проклятия и отборный мат. Кто-то выглядывал посмотреть на орущего дебила, кто-то грозил звонком в полицию…

Минут через двадцать этой пытки на третьем этаже загорелся свет и из открытого окна выплеснули тазик воды. После чего из этого же окна выглянула девушка и крикнула:

– У тебя, наверно, в горле пересохло? Вот решила промочить.

На улице октябрь месяц – не жарко. Мокрый с головы до ног Леня не растерялся и попросил водички потеплее.

– Не проблема, – ответила девушка.

И через пару минут окатила дебошира второй порцией воды – уже потеплее. Слово за слово, у Лени с девушкой завязался разговор. Потом она извинилась, пригласила зайти просушить одежду – на улице и вправду было прохладно…

С того дня прошло около трех лет. Они живут вместе, ждут ребенка и каждый год в этот знаменательный день ездят в крытый аквапарк, где отмечают свое знакомство.

Вот такая история. Никогда не знаешь, где найдешь человека, который готов подать тебе стакан воды. Или целый тазик.

* * *

Старший лейтенант Муров достал устройство, похожее на сдвоенный якорь. Несложное приспособление под названием «кошка» входило в комплект сапера. Белов расправил трос и почти без замаха забросил «кошку» наверх. К удивлению присутствующих, она сразу же зацепилась за край проема. Да так крепко, что выдержала вес повисшего на тросе капитана.

Тем временем к работе приступил радиоинженер. Развернув по подземному залу длинную антенну, он водрузил на голову наушники, склонился над аппаратурой и сидел неподвижно минут двадцать. Затем сложил антенну, достал из ранца телескопическую трубку, раздвинул ее, высунул наружу и настроил миниатюрную видеокамеру. Выведя на экран ноутбука картинку, тщательно осмотрел окрестности, постоянно регулируя яркость и контрастность изображения.

– В зоне видимости никого, – наконец сказал он. – Можете лезть наверх.

Белов поднялся по веревке, высунул в проем голову, осмотрелся, затем на несколько минут полностью вылез наружу. Вернувшись, связался с майором и доложил о результатах разведки.

– Понял, – ответил тот. – Ждите, мы сейчас подойдем.

Оставив старшего лейтенанта Зуброва и прапорщика Шмуро охранять вход в пещеры, Скоробогатов повел группу по тоннелю…

– Роман Владимирович, ты не маловато оставил людей для охраны входа? – спросил Олейник.

– Эти справятся, – усмехнулся командир.

– Точно?

Майор не ответил. Идя по узкой кишке тоннеля, он припомнил, как переманил в свою группу Андрюху Шмуро…

Довелось ему как-то с заместителем Володарского гостить по служебным делам в Краснодарском крае – вычищали поляну от особо наглого криминала в преддверии Олимпийских игр. В последний вечер командировки решили отметить окончание сложной и нервной работы – наведались в ближайший ресторанчик под названием «Кавказский дворик». Маленький, но уютный.

Чем дольше они пребывали во «Дворике», тем больше им здесь нравилось. Отменное вино, замечательные блюда под живую музыку в виртуозном исполнении местных профессионалов; приятный полумрак, полуобнаженная девица в разноцветных лучах боковых ламп. Все это расслабляло, убаюкивало, усыпляло бдительность. И только поведение местной публики раздражало и начинало беспокоить: в мужичках закипала кровь при виде привлекательного женского тела, на котором оставалось все меньше и меньше одежды.

Встревоженным и хмурым выглядел один Скоробогатов. Полковник – заместитель Володарского – здорово вымотался и ничего странного не замечал. Опустошив первый винный кувшинчик, заказал второй; аппетитно закусывал и старался расшевелить майора:

– Эх, Рома! Жить надо так, чтоб депрессия была у других. Еще выпьешь?

– Пожалуй, хватит.

– И то верно – тебе следует держать форму. Тогда полюбуйся на танцовщицу. А я выпью…

Девчонка была настолько молода, что фигурка еще сохраняла детскую угловатость, а личико – наивную непосредственность.

Открутившись вокруг шеста, она хватала сброшенную одежду и стремительно убегала со сцены. За ней отправлялись перевести дух и музыканты. А через четверть часа все повторялось: квинтет появлялся из-за кулис первым, музыканты рассаживались по местам, разбирали инструменты, и помещение «Кавказского дворика» наполнялось волшебными звуками. Играли действительно здорово.

Квинтет состоял из двух молодых женщин, одетых в длинные закрытые платья, и трех мужчин, из которых особенно выделялся один. Во-первых, одежда этого колоритного персонажа совершенно не вязалась с концертными нарядами коллег: черная футболка с бело-красным росчерком на груди, потертые джинсы и нечищенные узконосые туфли. Во-вторых, атлетическое сложение выдавало в нем не только музыкальные наклонности. А длинные немытые волосы подчеркивали нежелание хоть в чем-то походить на нормальных людей.

На классическую музыку местная публика не реагировала вообще. Лишь экспрессивные «Чардаш» Монти или «Шторм» Вивальди самую малость отвлекали публику от поглощения пищи. Зато первые же аккорды «Цыганочки», «Семь-сорок» или современного шансона вызывали за столами заметное оживление. А уж возвращение на сцену стриптизерши и вовсе производило эффект столкновения кактуса и цеппелина. Так продолжалось несколько часов кряду.

А далеко за полночь случилось вот что.

– Вот дура, – тихо сказал Скоробогатов, заметив, как девчонка снимает с себя последний элемент одежды.

– Почему? – не понял полковник.

– Потому что вся пьянь сейчас ринется на сцену.

Полковник влил в себя очередную порцию вина и вздохнул:

– Жаль, но с такого расстояния деталей ее тела я не увижу…

И едва его бокал брякнул донышком по столешнице, как музыка резко смолкла. Послышался грохот. Москвичи, не сговариваясь, повернули головы на шум…

Кто-то из перебравших посетителей ресторана не совладал с собой и полез на сцену. Взвизгнув, девчонка шарахнулась в сторону, налетела на альтиста. А стоявший ближе всех гитарист без лишних церемоний отвесил наглецу затрещину, от которой тот красиво спланировал с невысокого помоста.

И тут началось.

Резко зашаркали ножками по полу отодвигаемые стулья, под потолком заметалось матерное эхо, а к сцене одновременно рвануло несколько дружков обиженного типа.

Тем временем гитарист спокойно прислонил к стульчику гриф инструмента и столь же спокойно разбросал поставленными ударами недовольных союзников первой жертвы.

Полковник отложил прибор и с интересом взирал на отточенные движения гитариста.

– М-да, зло порождает героизм…

А на сцену уже накатывала следующая волна красномордой публики.