Ядовитое жало - Александр Тамоников

– Здравия желаю!

– Здравствуй!

Старшие офицеры пожали друг другу руки.

Комбриг указал на стулья за столом совещаний:

– Присаживайся, Вячеслав Михайлович.

Королев сел поближе к рабочему столу, за которым в кресле устроился командир бригады.

Полковник взял в руку остро наточенный карандаш, повертел в пальцах, бросил к ежедневнику.

– К нам вылетел помощник начальника антитеррористического управления полковник Бирюков. Наверняка по поводу провалившейся операции по банде Дабирова.

Королев пожал плечами.

– Кто знает? Да, скорее всего по Дабиру. Хотя группе может быть определена и другая задача.

– Для того чтобы ее перенацелить, необходимо присылать черт-те куда целого полковника ФСБ?

– Возможно, на Бирюкова возложено руководство группой.

– Это значит, что тебя отстранят?

– Нет! Александр Тимофеевич в командование боевым подразделением не вступит, просто будет курировать его работу. Должен же генерал что-то предпринять после неудачного применения группы.

– Понятно, прилет Бирюкова – чистая формальность.

– Почему? Он человек опытный, прошел не через одну горячую точку. Любой его совет весьма полезен.

– А мое командование приказало составить подробный отчет по применению взвода. И что мне в нем указать?

– Наверное, то же самое, о чем писал в своем рапорте старший лейтенант Куликов.

– Замечательно! Его взвод полетел с вами на усиление и вернулся ни с чем, так?

– И такое бывает.

– Ладно. Разберемся. Пленного вы заберете или мне его в штаб округа отправить?

– Мы заберем. Не подскажете, когда должен прибыть Бирюков?

Командир бригады посмотрел на часы:

– Прибытие рейсового самолета Москва – Ростов в десять ноль-ноль, то есть через двадцать минут. На аэродроме полковника ждет вертушка, которая где-то в полдень доставит его в бригаду.

– Понятно, благодарю. До прибытия полковника я хотел поговорить с пленным.

– Ради бога. Он в отдельной камере гауптвахты. Я распоряжусь, и начальник караула или его помощник проведут тебя к боевику. Странный он какой-то. На духа и не похож совсем. Злобы в его глазах нет. Хороший игрок или случайный человек в банде.

– В формированиях, забравшихся на территорию другого государства, случайных людей нет.

– Но этот какой-то не такой, как все. Значит, хороший игрок.

– Выясним, Юрий Максимович. Если полковник Бирюков не изменит задачу группе, а это вряд ли произойдет, то и дальше работать по Дабирову будем вместе.

– Тогда, может, при разговоре с поляком поприсутствует мой начальник разведки майор Русанов?

– Это лишнее, товарищ полковник. Все, что надо, Русанов узнает. А в присутствии двух офицеров, один из которых ему не знаком, поляк может закрыться.

– С тобой не закроется?

– Мы уже говорили с ним в лесу перед эвакуацией. Одному мне проще будет раскрутить его.

– Считаешь, что боевик, оставленный в лесу в качестве мишени, может знать что-то серьезное?

– Опасных свидетелей часто убирают. Какое-то время Януш Корник, наш пленный, служил в охране Дабирова.

– Вот как? – воскликнул комбриг. – Понятно.

– Я о том же. Как правило, к телу главаря допускаются только проверенные люди, в преданности которых тот не сомневается. Они вольно или нет становятся свидетелями тайных дел руководства бандформирования. А еще интересно то, что Дабиров сменил охрану, набрал новую, турецких наемников. Вопрос: почему? И что стало с боевиками из прежней охраны. Об этом Корник не говорил, у нас не было времени для продолжительной беседы. Но он должен хотя бы что-то знать по этому поводу.

Комбриг пригладил непослушные седые волосы и сказал:

– Если поляк не обыкновенная разменная пешка, то из него можно что-то вытащить. Вот только пойдет ли он на откровенность?

– У нас есть средства, которые заставят его разговориться. Но сначала попробуем обойтись без них.

– Дело твое. Сейчас пройдешь к пленному?

– Да.

– Ступай. Я позвоню в караульное помещение.

– Хорошо, спасибо.

– Не за что. Одно дело делаем.

– Это верно.

Королев направился в караульное помещение, где находилась и гарнизонная гауптвахта, освобожденная по случаю заключения в одну из камер боевика-иностранца.

Майора встретил помощник начальника караула, сейчас отдыхающего согласно распорядку. Сержант представился и провел Королева на гауптвахту, имеющую отдельный вход с металлической дверью и глазком для часового, несущего службу внутри. По обеим сторонам длинного коридора размещались камеры для солдат и сержантов. Прапорщики и младшие офицеры содержались под арестом в отдельной пристройке.

Сержант провел Королева в коридор и спросил у солдата, несшего службу:

– Как поляк?

Рядовой пожал плечами:

– Да ничего, не шумит, но суетной.

Вопрос задал командир боевой группы «Орлан»:

– Что значит суетной?

– Как привезли, на нарах и пяти минут не просидел. Больше ходит по камере туда-сюда.

– Ничего не просил?

– Нет.

– Не спрашивал, где находится?

Солдат усмехнулся:

– Да это и так понятно.

– Я местность имею в виду, куда его привезли.

– Нет, про это не спрашивал.

Королев сказал сержанту:

– Открывай камеру и распорядись принести стул.

– Есть!

Помощник начальника караула двумя ключами открыл дверь. Эта камера предназначалась для временного содержания лиц, против которых велось уголовное дело, поэтому и запиралась она особо надежно. Другие камеры имели лишь обычные задвижки.

Королев вошел в небольшое помещение с ребристыми от бетонной «шубы» стенами. Зарешеченное окно находилось под серым потолком. В полу закреплены стол и металлический стул. На опущенных нарах матрас, подушка, легкое одеяло, две простыни. На держаке пара полотенец, для лица и ног. Все как положено.