Днем с огнем - Карина Вран

– Ах ты, бедная овечка-а-а! [1 - Строка из песни Алены Свиридовой «Бедная овечка», альбом «Ночью все иначе», 1997 г. ]…

В каждой смене есть один прикормленный начальством персонаж, постукивающий куда нужно… А то и больше одного. И порой я подозревал Обурееву в принадлежности к любителям стука.

– А тебе, Андрюх, особое задание от партии, – Дима сочувствующе покачал головой. – Наиважнейшее и наисложнейшее.

– Я аполитичен, – попытался отбиться я, понимая, впрочем, что без толку.

– Надо, Бельский. Я в тебя верю: ты сумеешь сделать из этой красавицы, спортсменки и комсомолки, – пит-босс показал на порозовевшую щеками Оленьку. – Дилера.

«Овечка бедная? ! Бедный Шифоньер! Он опустошен и ему нечем крыть! » – видимо, эти мысли нашли яркое отражение на моем лице, раз Димка решил меня подбодрить.

– Получится – напишу рекомендацию повысить тебе категорию досрочно и без аттестации, – знал, хитрован, чем вовлечь меня в эту авантюру.

Кроме стажеров, есть шесть категорий: Д-3, Д-2, Д-1, Д-И-3, Д-И-2, Д-И-1, где Д – дилер, Д-И – дилер-инспектор. Проще говоря, Д-3 – это самое дно, Д-И-1 – потолок (дальше уже пит-боссы). У меня была категория Д-И-3, и скачок на одну ступень мне бы не помешал. Выше категория – выше оплата отработанных часов. Выше коэффициент при распределении чаевых (у нас они идут в общий котел и делятся по итогам месяца на всех), выше премия. Если совсем упросить: сделав из овцы… нет, не человека – дилера, я начну получать больше шуршащих бумажек, а они никогда не бывают лишними.

– Где? Когда? Как сильно могу жестить? – принял я и этот вызов.

Последний вопрос – не блажь. Нет в казино места нежным фиалкам, нежизнеспособны в наших условиях чувствительные хрупкие натуры. Они либо закаляются, либо в один прекрасный вечер не появляются на смене.

– ВИП пустой пока – там, – с облегчением выдохнул Дима; похоже, про задание партии он не шутил, кто-то за Оленьку слово замолвил из старшего руководства. – Спускайтесь, Жан откроет вам флот, и хоть до упора ее гоняй. Если придут шпилить – звякни, решим по перемещению. И, Андрюх, делай что угодно, как угодно. Без рукоприкладства и детей, в остальном – она вся твоя.

Кровушка от розовых щечек отлила, стажерка вжалась в спинку дивана.

Я не стал ей говорить, что прессинг уже начался, и лучше это сделаем мы, чем клиенты.

– Ступай, чего расселась, – «приободрил» я Овцу. Заметил, во что она обута. – Еще и на шпильках. Надеюсь, ноги запасные у тебя есть, так как эти к утру отвалятся.

Если в прошлую смену после «номера девять» ее откровенно убирали с глаз долой, и даже при полной нагрузке зала у Оли были брейки, то от меня ей таких роскошеств ждать не стоило.

Димка придержал меня за плечо, пока стажерка спускалась по винтовой лестнице.

– Постарайся все же полегче с этой… – вполголоса сказал он. – За нее впрягся лично Ненад.

Тут я слегка уронил челюсть: чтобы злобный хоббит за кого-то хлопотал? Жаль в лесу поголовье медведей…

Оля улыбалась. Заученно, вымученно и неправдоподобно.

– Так, – вздохнул я. – Положи колоду на стол. Расслабь лицо.

– А? – взлетели вверх брови стажерки; приклеенная улыбка не стиралась.

Я хлопнул по столу кулаком, не очень-то и сильно. Овца дернулась. Вытащил пепельницу (они большие, металлические, внушительные), замахнулся ею в сторону девушки. Та отпрыгнула. Я добавил сложную фразу, начисто лишенную цензурных слов, не считая предлогов и союзов. Глаза у моей жертвы стали практически квадратными; я всегда думал, что это художественное преувеличение, и человеческая физиология не позволяет подобного. Ошибался.

– Когда клиент проигрывает, – спокойно сказал ей, убирая на место пепельницу. – Он чаще всего зол. И все, что я сейчас показал – вполне жизненно. А если ты еще и ошибешься, твоя улыбка в лучшем случае вызовет у него вопрос: «Ты дура? » В худшем же взбесит еще сильнее. Поэтому вот тебе домашнее задание: учись перед зеркалом делать пустое от эмоций лицо. Покерфэйс. Ок? Освоишься, начнешь немного разбираться в игроках и ситуациях – тогда улыбайся, сколько влезет. И выдохни уже, я не собираюсь тебя бить.

Кажется, именно к этому она и готовилась.

Я перегнулся через стол, набрал себе из флота фишек разного номинала, попутно уточнив, что никто с той стороны стола лапы во флот запускать не имеет права.

– Пока ты за столом – ты его хозяйка, а по ту сторону твои замечательные гости. Им стоит радоваться, они тебе приносят подарки, но это не значит, что их следует допускать до самого сокровенного: места, где деньги лежат. Иногда гости ведут себя плохо, не разуваются при входе, гадят на ковер, но ты хозяйка радушная, и не выгонишь их взашей, пока у них при себе что-то есть. Учись вживаться в роль. Хотя странно, конечно, что тебе это я говорю, а не ваш тренер.

– Нам говорили улыбаться, – с видом оскорбленной невинности ответила Оля. – И помаду обязательно. И ногти красить.

– А, ну да, самое главное до вас донесли, – рассмеялся я. – Архиважное!

А мой пассаж о сокровенном она явно не так поняла, наивная: кому вообще тут есть до нее дело, когда за сутки в этих стенах вливаются или отгружаются сотни тысяч? Разве что Ненаду в свете поступившей информации, да и то не факт, что блажь сиюминутная не пройдет быстрее, чем возникла.

Мы начали с покера: это простейший для работы стол. Гонять Овцу пришлось по всему, она вставала в ступор от малейшего действия «не по шаблону», вроде: никто не хочет срезать колоду, что делать? К концу третьего часа в действиях Оленьки начал проглядывать автоматизм, да и в подсчете выплат прогресс наметился.

– Сворачиваемся, – великодушно махнул я рукой, когда Жан спустился проведать нас со стажеркой. – Совет: держи крепче колоду. В нее срезку так могут загнать, что карты по столу полетят. И нет, за это ничего никому не будет. Во всяких мутных клубах вообще по пальцам крупье могут «случайно» попасть. Спроси потом у Бартош, после чего она к нам перешла из предыдущего казино. Кстати, это мысль: отдохнешь, поешь, я попрошу тебя к ней инспектором поставить. Делать шафл, как она – этому стоит поучиться.