Сверхъестественное - Кит Р. А. ДеКандидо

«Секундочку», – произнесла она одними губами, делая несколько напитков одновременно. Альдо очень кстати заиграл соло к «Born to Be Wild», и Дин некоторое время наслаждался музыкой в исполнении человека, которого считал убийцей.

«Что за жизнь! » – усмехнулся он про себя.

Дженнифер отдала клиентам заказ, и те, держа каждый по два стакана, направились к своему столу.

– Еще бруклинского? – спросила Дженнифер.

– М-м, да.

Дженнифер показалась ему расстроенной. Она молча налила пиво и, поставив стакан на салфетку, сказала:

– Дин, слушай, я правда ценю то, что ты делаешь, но должна кое-что у тебя спросить, хорошо?

– Давай, – пожав плечами, ответил Дин.

– Что тебе надо?

Дин нахмурился.

– В смысле?

– Чего ты хочешь? Ты сказал, что ты не отсюда. И наверное, скоро уедешь домой, верно?

– Ну да, я просто…

– Короче говоря, это может закончиться только сексом на одну ночь. Или, может, на две, если ты задержишься в городе.

Дин не нашелся, что ответить на такую откровенность. Честность не была основой его методов флирта (да и жизни вообще), поэтому любая встреча с ней была для него неожиданностью.

– Послушай, Дин, ты милый, яркий, невероятно привлекательный… – Тут Дин не сдержал лучезарной улыбки. – А еще ты прекрасно об этом знаешь и пользуешься этим.

– М-м, спасибо? ..

– О, поверь, это комплимент. Но… – Дженнифер глубоко вздохнула. – Десять лет назад я бы сразу согласилась, но сейчас? Дин, я слишком стара для одноразовых связей. Я всякое повидала, и если когда-нибудь буду с мужчиной, то хочу быть с мужчиной, понимаешь, о чем я? – Она широко улыбнулась. – Эй, Дин, ты выглядишь так, будто я переехала твоего кота.

Дин тут же попытался стереть с лица выражение, о котором она говорила, хотя понятия не имел, откуда оно взялось.

– Слушай, Дженнифер, мне… Мне жаль, я не…

– О, Дин, не извиняйся! Черт, ты скрасил мне неделю. Поверь, я целый год буду рассказывать об этом подружкам. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, когда кто-то хотя бы наполовину такой же сексуальный, как ты, западал на мой толстый зад?

– Дженнифер, – сказал Дин. – Из всех слов, какими я мог бы описать твой зад, «толстый» было бы последним.

– Спасибо.

Решив, что терять уже нечего, он добавил:

– И ты права, со мной это был бы секс на одну ночь, может, на две. – Он широко улыбнулся. – Но зато убойный. – И, не дав ей возможности ответить, устремился обратно к столу.

Конечно, она была права: шансов на что-то большее, чем хороший перепихон на сеновале, не было. На собственном примере с Кэсси он понял, что в его жизни просто нет места для длительных отношений. Именно поэтому он направлял свою энергию в основном на молодых девушек, которых интересовал только секс на одну ночь. Он был уверен, что и половина из них не верила в ту чушь, которую он нес, чтобы завязать разговор, – им просто нравилась эта игра.

Как только он сел на место, Сэм обеспокоенно посмотрел на него.

– Чувак, что случилось? Ты выглядишь так, будто кто-то переехал твоего кота.

Дин сделал глоток пива.

Глава 13

Дом Манфреда Афири, Бронкс, Нью-Йорк

19 ноября 2006 года, воскресенье

Это надо остановить. Почему он меня не любит?

Все это началось со странного мужчины, который был очень похож на дядюшку Кэла. Он сказал, что он жнец и должен подготовить ее к загробной жизни.

Но это было неправильно. Если она отправится в загробный мир, значит, ее жизнь закончилась, значит, она умерла, а смириться с этим она не могла. Это было безумием. После всего, через что она прошла, она просто не могла умереть!

Она отказалась. Ни за что на свете она не пойдет с ним, даже если он похож на дядюшку Кэла, который всегда хорошо к ней относился и оставался единственным, кто еще с ней разговаривал после того, как она попала в реабилитационный центр. Все остальные просто отказались от нее, ублюдки, но Кэл всегда был с ней, и она полностью ему доверяла.

Она не пойдет с ним, и точка. После случившегося она не смогла оставить все как есть. Она не пойдет с ним. Не смогла. И не пойдет.

Жнец, похожий на дядюшку Кэла, пытался убедить ее, что она ведет себя глупо, что делать ей здесь больше нечего и что она уже никак не может изменить случившееся. Но она отказывалась верить, отказывалась это принимать, отказывалась даже слушать. Она не умерла, не умерла, не умерла, не умерла.

Это надо прекратить. Почему он меня не любит?

Она не просила многого. Когда что-то шло не так, она признавала это и все исправляла. Она вылечилась, насколько от этого вообще можно вылечиться. Она не пила с тех пор, как вышла из реабилитационного центра, – так что это не могло быть завершением пути, финалом, точкой, концом.

И она просто не могла, не могла, не могла, не могла, не могла умереть вот так.

Нужно было действовать.

Сначала она просто ждала, думала, что все пойдет своим чередом.

Но нет.

Манфред каждое утро ходил на работу. Каждую пятницу, субботу и воскресенье ездил в «Парковку сзади», чтобы играть с этой проклятой группой, а потом просто возвращался домой.

Каждый раз, когда он возвращался домой, она надеялась.

Каждый раз, когда он возвращался домой, эти надежды не оправдывались.

Через некоторое время ее терпение лопнуло. Как она могла? Как могла просто сидеть здесь и все принимать, просто сидеть, просто находиться, просто существовать – ни жива, ни мертва, а жизнь продолжалась без нее, и всем было плевать!

В конце концов она не выдержала.

Теперь, когда заканчивалось выступление «Скоттсо», она была здесь. Когда он возвращался из треклятой «Парковки сзади», она снова и снова надеялась, молилась, умоляла, но ничего, ничего, ничего!

Это было ужасно. Это было кошмарно. Это было хуже всего на свете. Даже хуже смерти, а по ее мнению, ничто не могло быть хуже смерти, – но это почему-то было.