Семь клинков во мраке - Сэм Сайкс

Я осталась жива.

Что, впрочем, не стоило считать добрым знаком. Просто повезло.

Я медленно шла по улицам. Если назовешь меня идиоткой за то, что не искала укрытие, я прощу. Но тут меня ждала отнюдь не кучка отбросов с револьверами. Бля, даже не простые маги. А самые могущественные, что когда-либо уходили в скитальцы, – которые думали, что способны бросить вызов Империуму и победить.

Укрытие спасет от пуль. А от того, кто может вызвать ураган силой мысли? ..

Ну, такой вряд ли тоже станет прятаться.

– Так тихо, – шепнула Лиетт, держась позади.

– Было, – буркнула я в ответ.

– Вряд ли это хороший знак, да? Перед явлением скитальцев мир затихает.

– Кто сказал?

– Прочитала в книге.

– Угу. И там, в этой книге, часто встречалось слово «трепещущий»?

Лиетт уронила челюсть, тут же вспыхнув негодованием. Ее губы дрогнули, готовые дать выход праведному гневу. Я вскинула руку, мол, тс-с. И через секунду все утонуло в заполнившем мой слух звуке.

Далекое, неземное завывание. Отголосок песни Госпожи Негоциант. Совсем недавно здесь растратили немалое количество магии, и следы ее все еще можно было ощутить. Не знать, что ждет впереди, – плохо. Но я знала имена в том списке. Знала, чего ожидать.

И это было хуже.

Гальта Колючка.

Мастер заживления. Я скользила взглядом по улицам, стенам, карнизам – везде, где может притаиться почти неуязвимый убийца.

Занзе Зверь.

Мастер масок. Я пыталась уловить в воздухе миг затишья, которое обычно предшествовало прыжку чудовищной пантеры, налету исполинского ястреба, удару великого змея – он мог стать любым из них.

Рикку Стук.

Мастер дверей. Я вслушивалась в ожидании звука – едва уловимой ряби, что предупредит о портале за спиной, над головой, там, где я его не жду.

Тальфо Плеть.

Мастер мрака. Я следила за тенями, вглядывалась в те, что казались темнее прочих, что могли расцвести вокруг меня лесом кошмаров.

Джинду Клинок.

Этот…

Ну, к Джинду никак не подготовиться.

Но шаг тянулся за шагом, под ногами поскрипывал песок, и уже почти с полчаса ни меня, ни Лиетт не расшвыряли, не взорвали, не выпотрошили. За что я была благодарна, не пойми меня неправильно, просто никак не ожидала.

Я знала имена из списка. И они знали меня. Я ждала, что уже буду убита – ну, или глубоко в процессе убиения.

Однако, если не считать далекого отголоска песни Госпожи, холодного ветра и тяжести Какофонии у меня на бедре? .. Противников не было.

Или мне так казалось.

Краем глаза я уловила движение. И все думающие органы тут же схлопнулись; тело знало, как делать то, за чем не успевала голова. Рука рванула к поясу. Какофония прыгнул в ладонь, обдал кожу горячим нетерпением. Я вскинула его вправо. И, одновременно с тем, как большой палец лег на курок, а указательный – на крючок, мой взгляд уперся в прицел. Дыхание замедлилось.

Великолепное зрелище.

Уверена, что упитанный черный петух, который с кудахтаньем выкатился из двери, оценил его по достоинству.

Жирная мелочь вышагивал так, словно он тут сраный хозяин, оскорбленный моим вторжением в его владения.

– Потрясающе, – пробормотала рядом Лиетт. – И будет он молвить о сем дне, и всякая домашняя птица на шесть лиг окрест прознает, что негоже гневить Сэл Какофонию.

– Ой, да ну тебя на хер, – буркнула я.

Добавила бы кое-что еще, но по руке пронеслась вспышка боли. Перед глазами вспыхнуло алым, мышцы прошило иглами. Я дернулась, чуть не заорала. Чуть – потому что рука пылала невидимым огнем.

– Сэл! !! – бросилась ко мне Лиетт.

– Нормально, – процедила я сквозь зубы. Соврала, ничего не нормально. Но это пройдет.

Я вытащила Какофонию из-за курицы. Не скитальца, даже не бандитишки. Из-за сраной курицы. Вот он, понятное дело, и бесился, что его таланты столь бесполезно растрачивают.

Если бы я выстрелила в проклятую срань, он бы, скорее всего, эту руку мне оторвал.

– Это все он, да? – Лиетт провела по моей ладони своей, как будто ледяной. – Зачем он тебе вообще? Зачем нужно оружие, которое ранит тебя же? !

Ответить я не могла. Во-первых, поставь я под сомнение пользу Какофонии, он снова возмутится. А во-вторых, такого оружия, что в конечном счете не ранит своего владельца, попросту не существует.

Боль поутихла, и я убрала Какофонию в кобуру. Руку, впрочем, напоследок остро кольнуло. Он предупреждал. В следующий раз я его достану для неимоверного месива.

А вот Джефф? .. Джеффу плевать, что протыкать.

Он парень покладистый.

Я вытащила клинок и шагнула к птице. Застыла, когда мне в руку вцепилась Лиетт. Свирепо глянула на нее, почти ожидая вопроса, в самом ли деле я вознамерилась устроить поединок с петухом, который меня взбесил, и всецело собираясь ее заверить, что все именно так. Однако смотрела Лиетт не на меня. Она указала. Я проследила за ее рукой.

И увидела труп.

Мы прокрались в затхлое помещение. В крошечных поселениях типа Старковой Блажи годных таверн не найти. Вот и эту промозглую комнатушку, забитую столами, стульями и пыльными бутылками, сложно было таковой счесть. Даже стойка слишком мала, чтобы скрыть лежащее тело с вытянутой длинной, худощавой рукой.

Держа Джеффа наготове, я затаила дыхание. Прошло две минуты – и ничего не выстрелило, не вонзилось, не взорвалось. На время успокоившись, я подобралась к стойке и заглянула за нее.

На меня смотрели белые глаза мертвой женщины. Не просто широко распахнутые, а буквально – белые. Ни зрачка, ни радужки. Кожа сморщилась, тело усохло. Повидай я на своем веку меньше, решила бы, что передо мной глубокая старуха. И будь судьба милостива, я повидала бы меньше.

А что я там говорила про благотворительность?

– Ох, Отпрыски…

Я оглянулась на Лиетт.

– Твой человек?

Она молча протиснулась вперед и, оставив меня следить за входом, опустилась рядом с мертвой на колени. Провела пальцами по коже, висящей на костях так, словно кто-то выжрал из-под нее всю плоть.