Тайна страны невозможностей - Ривка Голчен

– Я ждала, когда ты это скажешь, – буркнула Фред.

– Завтра все будет гораздо лучше.

У Фред вырвался тихий, горький смешок.

– В честь моего дня рождения, что ли?

Мама ничего не сказала.

– Ну ладно, спокойной ночи! – Фред развернулась и протопала в свою маленькую, почти пустую новую спальню, где был только матрас на полу да старенький ночник в форме полумесяца. Девочка села на матрас, поджав под себя ноги, – совершенно бодрая и очень, очень сердитая.

Глава красная

Дорогой читатель, возможно, ты тоже когда-нибудь участвовал в Сонной войне. Это война между теми, кто ненавидит сон (большинство детей), и теми, кто его обожает (почти все взрослые). Если вдуматься, все это очень странно: почему-то взрослые вечно гонят спать совершенно бодрых детей, а сами – хоть якобы мечтают хорошенько выспаться – не ложатся до поздней ночи. Не буду говорить, на чьей я стороне, отчасти потому, что всегда есть возможность оказаться по обе стороны сразу. Например, если ты – черта между ними.

Но вернемся к делу. Мамин совет – лечь поспать – показался Фред таким глупым, таким дурацким, таким неуместным, что… в общем, одна мысль о нем не давала девочке заснуть. Она злилась. Злилась так сильно, что решила и вовсе не ложиться спать. О да. Она будет ждать, пока мама не придет в ее (новую, маленькую, пустую, отвратительную) спальню и не попросит прощения. Вот прямо тут, в слабом свете месяца-ночника, ее единственного друга. Фред готова была ждать вечно, пока мама не извинится за свою дурацкую идею, что сон (или любовь, или прочая ерунда) наладит ей жизнь. А можно извиниться и еще за что-нибудь. За мерзкий шов на носках. За то, что от сырости у нее всегда чешутся уши. За имя Фред. За то, что его то и дело приходится называть новым людям, и вообще…

Глава еще краснее

Однако мама все никак не приходила извиняться. Что она там делает? Она что, хочет, чтобы Фред вечно ждала ее и не спала, как жираф? (Фред знала, что жирафы спят стоя и всего по полчаса в день. ) В квартире было тихо. Подозрительно тихо. Неужели мама снова таращится в свой компьютер? Делает свою «работу»?

Обычно Фред знала, чем занята мама. Это было легко угадать, как и предположить, что она сейчас скажет. Они знали друг друга слишком хорошо, хотя взрослый и ребенок – почти что два разных биологических вида. Но в тот вечер вторника Фред ошиблась.

Лично я очень люблю ошибки. Время от времени они приносят пользу. Ошибка – это всегда возможность узнать что-то новое. Можно даже сказать, что ошибка – первый шаг к приключению. Или можно сказать, что все это – трескучая, неубедительная ерунда, которую так любит мама Фред.

Девочка приоткрыла дверь и увидела маму в гостиной. (Ничего странного. ) Мама стояла спиной к Фред. (Вот это уже было странно, потому что мама стояла навытяжку, как солдат. ) Она глядела на огромный белый бумажный фонарь. (Это было очень странно, особенно фонарь. ) Раньше Фред никогда не видела этого фонаря, да и вообще ничего похожего. Высотой он был почти до потолка, а в ширину даже больше, чем в высоту. Он напомнил девочке ту бумажную гармошку, которая получается, когда складываешь обертку от соломинки. Сначала мнешь обертку, потом капаешь на нее водой и смотришь, как она разбухает и вытягивается, словно змея. И почему Фред подумала об этом в такой момент?

– Эй! – окликнула Фред.

Мама ее как будто не услышала.

На маме, как теперь заметила Фред, была красно-белая клетчатая юбка длиной до пола – словно она собиралась на карнавал. Или на пикник. Одно из двух, если только не то и другое сразу. В эту секунду, когда Фред подумала, что мама похожа на маленькую девочку, нарядившуюся взрослой женщиной, ей вдруг стало страшно. Мама как будто услышала какой-то зов и шагнула в фонарь. Не в дверцу в фонаре, а прямо в сам фонарь. Она прошла сквозь него и исчезла.

Глава 12

Когда человеку двенадцать лет (даже почти тринадцать), он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе и других. Сколько раз мама забывала купить что-нибудь на ужин, и Фред быстренько делала бутерброды с арахисовой пастой и огурчиками? Сколько раз мама теряла ключи или кошелек, а Фред их находила? Фред вполне может позаботиться о маме.

Но когда человеку двенадцать лет, он не всегда внимательно смотрит по сторонам. Он не всегда успевает сделать глубокий вдох и немножко подумать, прежде чем что-то решить.

Впрочем, это касается не только двенадцатилетних, но и вообще всех людей в любом возрасте. Не слушайте тех, кто станет с этим спорить.

Вот что я хочу сказать: Фред приняла решение, о котором потом пожалела. Она коснулась стенки фонаря; она шагнула вперед. А точнее, прямо в фонарь.

Глава без номера про странную темницу

Я уже говорила, что Фред была одета в пижаму с изображениями планет? А на ногах у нее были тапочки в виде кроликов? Это был вполне подходящий наряд для сна, но Фред ни за что не вышла бы в нем из дому. Теперь же она – в пижаме и тапочках – очутилась в небольшой, залитой солнцем комнате. Точнее, это была сырая и темная клетушка с маленьким оконцем у самого потолка, через которое лился солнечный свет. Клетушка выглядела точь-в-точь так, как Фред представляла себе темницы из тех историй, где героев бросают в застенки – обычно с кучей соломы в углу. Почему соломы? Можно подумать, что темницы строят для провинившихся лошадей. Словом, из оконца под потолком там всегда льются солнечные лучи, из-за которых окна кажутся порталами в другой мир. Если смотреть на них в подходящем настроении.

– Вот это неожиданно, – сказала Фред вслух.

– Симпатичные тапочки, – произнес чей-то голос.

– Спасибо. Я обычно не… – Тут девочка удивилась, смутилась и принялась озираться по сторонам.

– Но ты ошиблась, – продолжал голос. – К сожалению, в этом месте нет ничего неожиданного. – Он вздохнул. – Совсем-совсем ничего.

Голос принадлежал слону. По крайней мере, Фред показалось, что в темном углу комнаты она видит слона, хотя солнечный свет мешал как следует разглядеть очертания. Там, у стены, колыхалось что-то пухлое и светлое, напоминая то скомканную простыню, то сероватого слона. Наконец стало видно, что это все же слон. Маленький белый слон. Хотя он все равно был в два раза больше Фред.