Бой капитанов - Александр Тамоников

Карахан спросил:

– У вас что, при себе своих стволов не было?

– Так шли на тузиков безобидных, на хрена стволы? Кто ж знал, что Мельник в дела наши впряжется?

– Дальше?

– А чё дальше? Мы ушли на хутор, а Мельник вызвал одного из своих парней с тачкой да шмотьем для телок. Их одежонку кавалеры на «Жигулях» увезли. Ну и отправил баб в Ростов.

– И все?

– Нет! Как вернулся в усадьбу, Мельник вызвал меня. Встретил у ворот, предупредил, еще хоть один раз нечто подобное тому, что чуть было не произошло на берегу, то кранты и мне, и моим пацанам. Сказал, развернулся и калитку перед мордой захлопнул, козлина. После этого меж нами вражда.

– Почему не отомстил Мельнику за унижение?

Есаул взглянул на Карахана:

– Потому что время не пришло. Вот замутим тему насчет Каландина, если, конечно, не сдрейфишь, тогда и с Мельника спрошу по полной программе. Ведь он не только снял меня с бабы, оскорбил, а с той шлюшкой сам встречаться, пес, начал. Водила проговорился. Он и сегодня в Ростове с ней наверняка развлекается. А за это отдельно ответить придется.

Карахан проговорил:

– Смотрю, шустрый этот капитан бывший. Давно он у Каландина?

– Как из спецов уволился. За него, слышал, корешок его босса по ЦК просил. Ну, уважил Каландин просьбу бывшего коллеги. Они связями дорожат. Помогают друг дружке. Блядь, им уже за восемьдесят, а все, суки, норовят власть держать.

– Такая порода, Игнат! Для них власть – жизнь. Без власти они трупы. Впрочем, и обладая властью, никто еще вечно не жил. Значит, Мельника к Каландину дружок старый устроил?

– Да!

– Кто именно, узнать можно?

– А на хрена?

Карахан повысил голос:

– Чтобы было до хрена! Перед тем, как на кого-то руку поднимать, не мешает узнать, а не отрубят ли тебе случаем эту руку. Так можно или нет?

Есаул вновь задумался:

– Черт его знает, хотя… Лева, по-моему, тогда еще в личной охране Каландина обретался. И трахал бывшую секретаршу босса. По крайней мере, слух такой гулял по хутору.

– Что за Лева и секретарша? Почему бывшая?

– Лева – это тоже мой человек. Дмитрий Левин, а секретарша? Была у Каландина некая Валентина. Где он ее откапал, неизвестно. Просто в один прекрасный день года два назад эта Валя появилась в приемной босса, да так там и осталась, до… до… если не изменяет память, 9 мая сего года.

Карахан спросил:

– Что произошло 9 мая? Каландин ее выгнал?

– Не совсем! На праздники на хутор приезжали твои земляки, пробыли здесь двое суток и свалили. Валентина уехала с ними. Больше о ней ничего не было слышно. А в приемной появилась Жанночка Шлевич, смазливая девочка. Откуда появилась эта красотка, тоже, как в случае с Валентиной, неизвестно. Лишь то, что привез ее водила ростовского банкира, с которым у Каландина какие-то совместные дела. Банк называется то ли «Донкар», то ли «Донкор».

– Ясно! Где сейчас твой Лева?

– На общей хате, наверное, с пацанами в карты режется.

Карахан поднялся, приказал:

– Ты иди поговори с Левой, узнай, кто рекомендовал Каландину Мельника, и выходи на берег.

– А чего тебя так заинтересовал Мельник? Какая разница, кто его прислал сюда?

– Ты не понял приказа? Мне повторить?

– Не надо! Постараюсь узнать, что требуется, но учти, безо всякой гарантии. Лева может и не знать ни хрена.

– Ты еще здесь?

Есаул поднялся, прикурил сигарету, вышел за пределы усадьбы. Телефон Карахана издал сигнал вызова. Бандит взглянул на дисплей. Цифры номера Каландина. «Наблюдал, старый лис, за разговором во дворе».

Ответил:

– Да, Георгий Дмитриевич?

– О чем ты долго беседовал с Есаулом?

– Странный вопрос. После того как вы передали его в полное мое подчинение. Но если интересно, то расспрашивал Верехова о его людях. Мне важно знать, кто на что способен, чтобы не допустить срыва предстоящей акции. Есаул довольно подробно обрисовал каждого из своих бойцов. Оказывается, некий Левин являлся любовником вашей бывшей секретарши Валентины?

– Что еще Есаул сказал о Валентине?

– То, что вы подарили ее своим гостям, моим землякам. Но большего он не знает.

– И этого достаточно. А чтобы ты забыл о секретарше, то знай, сейчас она обслуживает Масуда.

– Так вот кто к вам приезжал!

– Я этого не говорил!

– А я этого и не слышал!

– Хорошо! Все!

– Не волнуйтесь, Георгий Дмитриевич! Скоро у вас не будет забот с Есаулом и его болтливыми подчиненными!

– Надеюсь!

Карахан обернулся на шорох сзади.

Помощник стоял, сложив перед собой руки, преданно глядя на хозяина в ожидании приказа.

– Ты, как всегда, кстати, Анвар! Почему оставил джип? Или забыл, что лежит в его багажнике?

– Вы считаете, что люди Есаула посмеют прикоснуться к деньгам?

– Что тебе нужно?

– Сущая малость, узнать, когда наконец мне дадут хоть сухую лепешку с кувшином воды.

– Проголодался, значит? .. Иди к джипу. Тебе принесут завтрак!

– Хорошо!

Шарипов повернулся, чтобы пойти к гаражу, но Карахан его остановил:

– Анвар! Позвони брату. Передай, чтобы где-то через час связался со мной по третьему номеру. Он поймет!

– Хорошо! Если отсюда есть связь с Шали!

– Сделай, Анвар! И еще, уложи в кейс из общей суммы пятьдесят тысяч евро. Потом я заберу его.

– Слушаюсь!

Помощник удалился.

Карахан медленно направился к Дону. Места здесь действительно были чудесные. Широкая, несущая свои чистые, голубые в свете солнца воды к Азовскому морю, река. Пожелтевшие поляны в обрамлении кустарника. Отличный, чистый пляж. И… воздух. Чистый, прозрачный, звенящий в унисон пению птиц. Ранняя осень. Не жарко. Тепло. Свежо и спокойно. Построить здесь дом. Не особняк, как у Каландина, а простой, небольшой деревянный дом. Заполнить погреб бочками отборного выдержанного десятилетиями вина, разложить на топчане пару-тройку молоденьких красавиц, еще не познавших сладость близости с мужчиной. Что еще надо человеку для счастья? Хотя… нет. Карахан долго не сможет жить здесь. Он человек гор и без заснеженных вершин Кавказа, перевалов, ущелий, аулов не выдюжит. Если только обстоятельства сложатся так, что ему придется существовать на равнине, среди чужого народа.