Путешествия на другую сторону света - Дэвид Аттенборо

Комиссар остановился и пристально посмотрел на нас.

«Если он согласится, я бы посоветовал вам пойти в Табибугу тропой, ведущей через горы. По ней ему обычно доставляют припасы. Это два дня пути, сейчас это достаточно удобный переход, и люди в близлежащих деревнях готовы быть носильщиками. Добравшись до Табибуги, вы сможете договориться с Гриффином о том, как будете проводить время. Я знаю, что он собирается патрулировать земли к западу от станции, и может позволить вам его сопровождать. Если вы хотите покинуть долину по другому маршруту, то лучше пересечь реку Джими, подняться на другую сторону в горы Бисмарка и выйти в место под названием Айоме в долине Раму. Там есть взлетно-посадочная полоса, и вы, без сомнения, сможете арендовать самолет, который заберет вас. Что скажете? »

«Да, сэр», – сказал я.

«Очень хорошо, – ответил он, поднимаясь, – когда Гриффин в следующий раз выйдет на связь по радио, я расскажу ему об этом плане. Но имейте в виду, если он откажется, вся поездка отменяется».

Внезапно он усмехнулся. «Надеюсь, вам, парни, нравится ходить, – добавил он, – потому что, если ваш план сработает, идти придется чертовски много».

Четыре дня спустя мы в Нондугле получили сообщение по радио от окружного комиссара: Гриффин согласился принять нас, и двое его полицейских будут ждать нас в конце тропы в Вахги через неделю, чтобы сопроводить в Табибугу.

Сразу же после этого мы сильно нагрузили себя подготовкой к походу. Мы слетали в Лаэ, чтобы купить еду для себя, мешки риса для носильщиков, парафиновые лампы, кастрюли и отрезы брезента, которые можно было использовать для палаток. Мы сходили в офис авиакомпании и договорились, что небольшой одномоторный самолет прилетит в Айоме через четыре недели, чтобы забрать нас из путешествия и доставить обратно в Нондугл. Мы купили мешки соли и бисера, ножи, гребни, губные гармошки, зеркала и жемчужные раковины, чтобы расплатиться с носильщиками и вознаградить тех, кто принесет нам животных. Также мы запаслись большим количеством спичек и кипами старых газет, которые, как мы знали, высоко ценились в отдаленных уголках высокогорий.

Мы вернулись в Нондугл и попытались распределить все наши вещи по тюкам весом 20 килограммов. Это было нелегко, так как единственные весы в Нондугле недавно сломались, и пришлось действовать наугад. Снова и снова я наполнял походный ящик, поднимал его и решал, что он ужасно тяжел и превышает установленный вес, так что никто не сможет нести его дольше нескольких минут. Затем мне приходилось доставать из него что-то и класть вместо этого более легкие вещи: например, одежду.

Наша экспедиция была рассчитана на месяц, и в это время мы не могли надеяться, что найдем пищу и кров. Груда необходимых вещей казалась огромной, и, как бы тщательно я ни проводил расчеты и ни сокращал личные вещи, я неизбежно приходил к выводу, что нам потребуется огромное количество носильщиков.

Однажды вечером я признался Фреду.

«Может быть, мы путешествуем с комфортом и берем с собой слишком много роскошной еды и одежды, – сказал я, – но, похоже, нам потребуется около сорока носильщиков».

«О! Это хорошо, – ответил Фред мягко. – Мне никогда не удавалось ограничиться меньше чем семьюдесятью, а ты знаешь, как утомительно пытаться нанять столько людей, когда местные не очень настроены сотрудничать».

Тем не менее я все еще очень волновался, когда за день до встречи мы обнаружили, что у нас так много багажа, что его невозможно уместить в джип. Вместо этого нам пришлось погрузить большую его часть в фермерский прицеп, подсоединить к трактору, которым управлял один из старших помощников Фрэнка на ферме, и отправить его вперед. Во второй половине дня мы с Фрэнком и остальной частью вещей поехали следом.

Квиана, маленькое поселение неподалеку от начала тропы к Табибуге, состояла всего из трех небольших хижин и house-kiap, домика, покрытого соломой и построенного из плетеного тростника вокруг деревянного каркаса. Два огромных, мускулистых местных полицейских уже ждали нас. Они были босы и с голым торсом и носили только аккуратные повязки-хаки вокруг талии и полированные кожаные ремни, к которым были подвешены штыки в ножнах. Внешне они сильно отличались от бородатых, с крючковатыми носами людей Вахги – их, как и большинство новогвинейских полицейских, наняли на побережье.

Старший энергично поприветствовал меня.

«Арпи-нун, маста», – сказал он и передал мне письмо. Оно было от Барри Гриффина. Он написал, что податель записки, Вавави, – заслуживающий доверия полицейский, который хорошо знает тропу и будет сопровождать нас в Табибугу. Он перечислил названия деревень по пути, предложил нам переночевать в Карапе и закончил тем, что с нетерпением ждет встречи с нами.

Вавави собрал большую толпу сельских жителей на открытом пространстве перед домиком. Это были типичные мужчины из Хагена, бородатые и голые, но с поясами и турнюром из листьев. У большинства за поясом был нож или топор, свешивающиеся на их голые бедра, лезвием к плоти, в самой опасной, на мой взгляд, позиции. Казалось, они только недавно проснулись, поскольку у многих был сонный взгляд, их турнюры были помяты и испачканы. У некоторых на лице остались размытые остатки раскраски. Было холодно, поскольку солнце еще не взошло, и мужчины сложили руки на своей голой груди, чтобы сохранять тепло.

Под руководством Вавави наш багаж был доставлен и разложен в длинную линию. Будущие носильщики с унынием смотрели на тюки, время от времени поднимая какой-нибудь, чтобы подтвердить свои худшие опасения, и тайком двигаясь в сторону другого, который казался легче. Однако Вавави живо перемещался между поклажей, назначая по паре человек на каждый тюк.

Закончив, Вавави забрал свое ружье у мальчишки, который, раздувшись от гордости, держал его для него, посмотрел на меня, и, убедившись, что я готов, крикнул распоряжение носильщикам. Они подняли свои грузы и последовали за Вавави, который шел по широкой красной земляной тропе, ведущей в горы.

Первые полтора километра или около того тропа пролегала вдоль узкой крутой долины. Под нами бурлила и пенилась маленькая речка, врезающаяся в загромождения валунов на пути к реке Вахги. Солнце наконец взошло, согревая наши тела и растворяя остатки тумана, который висел вокруг нас. Один из носильщиков пел во всю глотку «Хуууу-аааа» и протягивал последнюю нижнюю ноту, насколько хватало легких. После того как он начал, к нему присоединились остальные, и получившийся в результате гам звучал непрерывным, растянутым «ааааа» с отрывистым, более высоким облигато – «хуу». Эта музыка звучала весь день и стала нашим постоянным спутником в пути в течение следующих нескольких недель.