Умереть дважды - Александр Тамоников

Уже сообщив в Москву о судьбе пилотов, Шакур Акрани, проверив отсутствие возле дома людей Хизаята, привел в рабочее состояние спутниковую станцию. В 10. 00 понедельника 16 июня должен был состояться сеанс связи с генералом Феофановым, которому вновь на время переподчинили разведчика. Но сеанс сорвало появление слуги Тургая. Пуштун заметил парня из окна, когда тот вошел во двор. Выругавшись про себя, Акрани спрятал кейс со станцией под топчан. Слуга постучал в дверь. Акрани крикнул:

– Открыто!

Абдул вошел, поклонился, поздоровался:

– Ассолом аллейкум, господин Акрани!

– Ва аллейкум ассолом, Абдул! Что привело тебя ко мне?

– Вас вызывает саиб!

– Вызывает? И как срочно?

– Он сказал, чтобы вы пришли к нему. Больше ничего.

– Хоп, я понял. Ступай, я скоро буду в усадьбе Тургая!

Слуга, вновь поклонившись, вышел во двор.

Акрани проводил его взглядом из окна. Посмотрел на часы. Стрелки подходили к 10 часам. Но выйти на связь сейчас Пуштун не мог. Он достал кейс, передал в эфир сигнал отсрочки сеанса связи, перевел станцию в режим ожидания, уложил ее в шкаф, поправил обмундирование и, не закрывая двери дома, что являлось обычным явлением для кишлака, направился к усадьбе Тургая.

Охрана пропустила Шакура беспрепятственно. О нем в банде складывались легенды, и Акрани пользовался авторитетом не меньшим, чем командиры отрядов да и сам Тургай. Акрани вошел в кабинет главаря банды в 10. 07.

– Ассолом аллейкум, уважаемый Хизаят!

– Шакур, рад видеть тебя! Проходи, присаживайся.

– Как-то непривычно садиться в кресло, будто мы не у себя на родине, а где-то в Европе.

– Тебя не должно это смущать. Ведь ты же учился в Союзе?

– Когда это было, Хизаят…

Акрани присел в кресло у стола-приставки. Тургай устроился напротив.

– Удивляюсь я тебе, Шакур: столько лет воюешь, а врагов не нажил. Слышал, даже Джума Наджиб не держит на тебя зла, хотя ему наверняка известно, что это ты навел на его базу мои отряды, настроил против него руководство движения. .. Скажи, как тебе это удается?

– Ты верно сказал, Хизаят, я долго воюю. Мне приходилось попадать в такие ситуации, выхода из которых, казалось, не было. Но хотелось жить, и я находил их. И потом, я никогда не рвался к власти.

– Да, ты не тщеславен, хотя мог подняться высоко.

– А зачем? Выше положение – больше врагов. Я же предпочитаю иметь друзей. И их у меня много. Но ты позвал меня не для того, чтобы просто пообщаться. Так что давай перейдем к делу.

– Верно! Однако и просто поговорить с умным человеком полезно. Но ты прав, у меня есть к тебе дело. Ты знаешь о крушении российского десантного самолета. И о том, что экипаж находится у нас. Я поговорил с командиром. Он утверждает, что «Ил-76» шел в Индию, неся на борту груз для обслуживания самолетов индийских ВВС. Что во время полета вышли из строя какие-то там бортовые системы, и самолет потерял курс, а в дальнейшем и управляемость. Мол, он не знал, что находится над территорией Афганистана.

– В принципе такое вполне могло быть. Россия активно продает Индии оружие, снабжает соседей и оборудованием для его обслуживания и ремонта. Снабжает воздушным путем. Парк боевых машин обновляется крайне слабо. Многие самолеты отработали свой ресурс. Поэтому все чаще происходят катастрофы.

– По падению самолета вопросов нет. Но видишь ли, Шакур, русский майор говорит, что «Ил-76» разбился вместе с грузом, а младший брат Али, что служит в отряде Абдулы, – сын чабана, пасший отару у перевала Радан, над которым пролетал самолет, – утверждает, что видел, как из самолета над хребтом выпали каких-то два предмета, которые потом на парашютах – подчеркиваю, Шакур, на парашютах – опустились на перевал.

Акрани внимательно посмотрел на полевого командира:

– Может, мальчишке померещилось? Что можно увидеть в ночном небе, когда на небольшой высоте пролетает такая махина, как «Ил-76»?

– Вот и русский говорит то же самое. Возможно, баче и привиделись предметы, но парашюты? ..

– Я понял тебя, Хизаят. Эти предметы не дают тебе покоя. Если при падении русские выбросили из самолета груз, то он наверняка имел для них большую ценность и не должен был ни при каких раскладах попасть в чужие руки. Но подумай сам, для чего выбрасывать груз, подлежащий ликвидации в случае нештатной ситуации, если он разбился бы вместе с самолетом?

– А если он, напротив, не должен был пострадать ни при каких обстоятельствах?

– Чтобы достаться тому, кому не должен был достаться?

– А если самолет перевозил не оборудование, а золото?

– Вот что тебя беспокоит… Но в этом случае выбрасывать контейнеры вообще не имело смысла.

– Почему? При крушении оно неминуемо попало бы в руки тех, кто первым вышел к месту падения самолета. А контейнеры можно подобрать и позже. Тем более, если о них никто не знает. Из тех, естественно, лиц, кому и не положено знать… Например, из нас. И расчет прост: пока мы будем возиться с летунами, а русские – искать их, к перевалу Радан будет выброшена спецгруппа. Контейнеры наверняка подают сигналы, и группа найдет их. В зависимости от того, где и в каком состоянии они находятся, организуют работу по возвращению груза. И русский спецназ справится с этой задачей без особых проблем. Удалась же акция по уничтожению Ахадрада и освобождению заложниц? И никто не знал о том, что целая группа русского спецназа спокойно готовит операцию в нашем районе. По контейнерам же задача еще проще.

Акрани погладил бородку:

– Ну, не знаю, Хизаят! Уж слишком у тебя разыгралось воображение. Секретные спецконтейнеры, золото, угроза прибытия российского спецназа…

– Но разве моя версия не имеет права на существование?

– Думаю, не более чем теоретически. Вот если русские узнают, что экипаж находится в Галистане и ему грозит опасность, то в этом случае угроза проведения их спецназом повторной боевой операции более вероятна.

– Экипаж? О том, что он находится у меня, не знают даже в штабе движения. В конце концов, это моя добыча. И я вправе сам решать, что мне с ней делать.