Последний бой комбата - Александр Тамоников

Первым не выдержал Ваха Рубаев.

– Но надо же что-то делать? Эмир! Неужели нет других вариантов? Ты же бывший офицер, воевал. Придумай что-нибудь. Надо уходить отсюда, днем этого не сделаешь, а завтра русские могут на каждом углу, у каждого двора посты выставить.

– Если днем, – Амиров повернулся к товарищам, – русские не проведут более тщательную зачистку и не забросают все провалы, подвалы, ямы, колодцы гранатами, то завтрашней ночью они наверняка выставят дополнительные посты. После этого из сектора прорваться ни тихо, ни с шумом, с отвлекающим маневром или без него, будет невозможно.

– Но и Расула подставлять нельзя, – проговорил Кадамов.

– А разве я сказал, что хочу послать Расула к русским, чтобы он вступил в бой с часовым?

– Что же ты тогда имел в виду?

Амиров сбросил одеяло, сел, сложив под собой ноги.

– Поставьте себя на место часового. Он сидит где-нибудь у окна, смотрит на развалины. Все вокруг спокойно. И вдруг из-за деревьев выходит чеченец, подняв вверх руки с оружием и показывая всем своим видом, что не собирается стрелять, что решил сдаться. Выходит и встает в зоне видимости часового, не подходя к посту ближе тридцати метров. Как поступит часовой?

– Сдуру или от испуга может открыть огонь, – выпалил Бадаев.

– Открыть огонь, Вели, может кто-либо другой, но не десантники, что обороняли привокзальную площадь и брали ДГБ. Этих на испуг не возьмешь. Они знают, что такое война, и далеко не дураки, чтобы стрелять по первому шороху. Часовой прикажет бросить оружие, возможно, даже скорее всего, раздеться, чтобы проверить, не нашпигован ли неизвестный взрывчаткой, уложит его на землю и. .. вызовет офицера. Расула не расстреляют. Его возьмут живым. А он после того, как окажется на посту, объявит русским, что его насильно заставили взять в руки оружие, но он никого не убивал. Ведь Расул, по сути, еще мальчишка. Поэтому, как только выпала возможность, он решил сдаться. Зачем ему погибать в восемнадцать лет? В худшем случае его отправят в какой-нибудь лагерь для пленных, а потом отпустят. Доказать, воевал он или нет, невозможно. Да, русский офицер допросит его, и первое, что спросит, откуда взялся Расул? И Атаев ответит, что бежал из схрона, где остались еще пятеро боевиков. Ушел к блокпосту, заступив в наряд. Русские прикажут показать, где схрон, Расул укажет на этот подвал. Русские придут сюда и убедятся, что пленник не врал. Мы оставим следы своего пребывания здесь, чтобы все было очевидно. .. Короче, пока часовой будет разбираться с Расулом, пока его проведут на блокпост, пока допросит офицер, пока русские выйдут к схрону, пройдет не менее часа. А нам, чтобы миновать пост, хватит и пятнадцати минут. Еще полчаса – чтобы добраться до подвалов ближайших пятиэтажек, не занятых русскими. Как я уже говорил, мы переоденемся здесь, а миновав пост, сбросим и все оружие. Из пятиэтажки разойдемся. Каждый решит, что ему делать дальше: пытаться пройти на восток к своим, вернуться в семьи или пойти на поклон к русским. Я никого ни держать, ни принуждать не буду. Сам же пойду на восток.

– Я с тобой! – воскликнул Галаев.

Амиров усмехнулся:

– Нет, Аслан, со мной ты не пойдешь. Мы разойдемся. Но это не помешает тебе попытаться прорваться на восток. Там, при благополучном исходе, и встретимся.

– Но это совсем другое дело, – сказал повеселевший Кадамов. – Почему сразу не объяснил, что конкретно задумал?

– Потому что, Муса, никто не хотел меня слушать. Потому что вы испугались мести дядюшки Расула, кровавого Аслана.

Из угла подал голос Атаев:

– Я согласен сдаться русским, но. .. У меня сейчас ломка. Еще немного, и я не только выйти к посту, а подняться с топчана не смогу.

– Вот что значит наркота, Расул! Говорил тебе, не надо начинать – нет, ты не послушал. Как же, кайф! Что ты мне говорил после первых уколов? Что испытываешь такое наслаждение, по сравнению с которым оргазм ерунда, так?

– Но так и было! Так и есть, когда ширнешься. .. Но сейчас у меня кончился героин. Я не смогу выйти к русским.

– Что ж, – вздохнул Амиров, – видит Аллах, не хотел я этого, но придется помочь.

Он достал из кармана куртки готовый к употреблению инсулиновый шприц.

– На, Расул, держи! Клянусь, я не дал бы тебе дозы, но сейчас этого требует обстановка. От тебя зависит, спасутся ли твои товарищи.

Амиров лгал. Ему было глубоко плевать на то, употребляет ли Расул наркотики или нет, но он, матерый волк, предчувствовал, что когда-то наркозависимость молодого оболтуса, решившего поиграть в войну, сделает свое дело. Поэтому и держал при себе шприц с дозой героина. Предчувствие не обмануло старого бандита. Героин пришелся как нельзя кстати и в самый ответственный момент.

Атаев дрожащей рукой принял шприц, достал из-под матраса жгут, отвернулся от собратьев, задрал рукав камуфляжа и ввел дозу. Отстегнув жгут и бросив на пол использованный шприц, завалился на спину со стоном блаженства. Затем поднялся, опустил рукав, взглянул на Амирова. Глаза парня блестели неестественным блеском.

– Прости меня, Доку, – он обвел безумным взглядом подельников, – простите меня, братья. За ту слабость, что я проявил. Я должен поступить, как воин, и я сделаю это. Даже если от меня потребуется одному атаковать блокпост грязных неверных.

– Успокойся, Расул, никого атаковать не надо. Надо сделать так, как я сказал. Ты помнишь, о чем тебе было говорено?

– Да, Эмир, помню! Мне надо выйти к русскому блокпосту и сдаться в плен, максимально затянув время, чтобы вы смогли спокойно уйти отсюда.

– Ты верно понял свою задачу, Расул. И все же я еще раз проинструктирую тебя. А вы, – главарь обратился к подельникам, – переодевайтесь. «Мухи» берут с собой Рубаев и Кадамов, пулемет РПК – Бадаев; у всех должны быть при себе гранаты Ф-1 и РГД-5. И автоматы. Первым на поверхность выходит Аслан, осматривается, выбирает маршрут подхода к посту с севера. Следом поднимается вся группа. Выходим к полуразрушенному сараю, что в десяти метрах от нас, уточняем маршрут дальнейшего передвижения. Оттуда к посту пойдет Расул. Как только он вступит в контакт с русским часовым, начинаем тихо, аккуратно и скрытно продвигаться на запад. Если вдруг группу с поста обнаружит противник, осуществляем прорыв. При этом Рубаев и Кадамов обстреливают блокпост из гранатометов, Бадаев открывает огонь из пулемета. В том случае, если ты, Расул, – Амиров повернулся к молодому чеченцу, – еще не попадешь в руки десантников, то прыгаешь в сторону и выходишь к группе. Я лично буду тебя прикрывать. Остальные подождут нас. Если же ты окажешься у русских, то говоришь, что решил сдаться во время прорыва. Другой подходящей возможности ты не нашел. Это будет выглядеть более правдоподобно, нежели побег из схрона. Все понятно?