Империя должна умереть - Михаил Зыгарь

На фоне сменяющих друг друга детей страной реально правит императрица Цыси – бывшая наложница императора, сумевшая взять власть в свои руки. Она случайно оказалась на троне, но быстро уверовала в свою богоизбранность, а также в то, что ее личные интересы, подозрения, жажда власти и страх за собственную жизнь – это и есть те принципы, которыми нужно руководствоваться в управлении государством.

В 1890-е годы китайские власти состоят из двух противоборствующих групп. Консерваторы (окружение регентши, императрицы Цыси) не хотят реформ и ориентируются на помощь России. Другая, более малочисленная группа хочет модернизации и предпочитает ориентироваться на Британию и Японию, которая открылась Западу в 1860–1880-е годы благодаря императору Мэйдзи. К этой группе относится и воспитатель монарха. Император Гуансюй – почти ровесник Николая II. Он очень хочет преобразований, но боится свою приемную мать, императрицу Цыси.

Переломным моментом становится оккупация Циндао немцами – китайское общество возмущено. Поднимается патриотическое движение, философ Кан Ювэй пишет воззвание, обращенное к императору, с планом необходимых либеральных реформ. Фактически он предлагает молодому императору конституционную монархию (в одном из писем Кан Ювэй призывает императора брать пример с российского императора Петра I). И уже через полгода Гуансюй начинает действовать. Осторожно, чтобы не напугать Цыси, начиная с июня 1898 года император начинает издавать реформаторские указы: о создании Пекинского университета, о строительстве железных дорог, о реорганизации китайской армии по европейскому образцу, о срочном переводе иностранных книг, о закупке паровых машин и популяризации машинной техники, о борьбе с незаконными поборами, о публикации госбюджета и так далее. Реформы продолжаются сто дней – и в сентябре заканчиваются. Императрица Цыси совершает переворот – императора арестовывают и сажают под домашний арест. Почти все указы, изданные за «сто дней реформ», отменяются, начинается волна антиреформаторских репрессий. Ближайших советников императора казнят без суда.

Россия всячески поддерживает переворот – министр иностранных дел Муравьев сообщает императрице Цыси, что она может рассчитывать на помощь в борьбе с прозападными реформаторами.

Репрессии против сторонников реформ набирают силу. Императрица и ее двор обвиняют во всех проблемах внешних врагов, навязывающих Китаю унизительные договоры и болезненные реформы. Начинается так называемое восстание ихэтуаней (отрядов гармонии и справедливости); на самом деле не совсем восстание, а дирижируемая властями волна погромов и нападений на иностранцев и на национал-предателей – китайских христиан. «Пусть каждый из нас приложит все усилия, чтобы защитить свой дом и могилы предков от грязных рук чужеземцев. Донесём эти слова до всех и каждого в наших владениях», – говорится в указе императрицы Цыси. Европейцы называют восставших «боксерами». Ситуация очень скоро выходит из-под контроля: в Пекине начинают убивать дипломатов, по всей стране жгут христианские храмы.

Узнав о начавшихся волнениях в Пекине, Витте говорит, что это как раз последствия захвата Ляодунского полуострова. Но Куропаткин, наоборот, очень рад. Он считает, что волнения – это хороший повод перестать поддерживать Цыси и захватить еще большую часть Китая, Маньчжурию, область, граничащую с Кореей и российским Дальним Востоком. Этот регион особенно важен еще и потому, что это родина правящей в Китае династии Цин. Витте утверждает в своих воспоминаниях, что он – противник присоединения Маньчжурии. Ему больше по душе экономическая экспансия в Корею.

«Боксерское восстание» в Китае разгорается, европейская пресса едва ли не ежедневно описывает чудовищные погромы. Создается международная коалиция для вторжения в Китай и подавления ихэтуаней. Свои войска в Китай посылают Россия, Британия, Франция, Германия, Италия, Австро-Венгрия, США и Япония. 20 июня ихэтуани начинают осаду посольского квартала в Пекине. Власти поначалу им просто покровительствуют, но 21 июня императрица Цыси объявляет войну всем восьми иностранным государствам, которые ввели войска. В ночь с 23 на 24 июня в Пекине происходит «китайская Варфоломеевская ночь»: зверски истреблены почти все христиане, проживающие в Пекине.

Военный министр Куропаткин настаивает на том, что российские войска должны быть введены в Пекин, чтобы наказать зачинщиков погромов. Витте возражает, говоря, что не надо настраивать против себя китайцев – пусть экзекуцию в столице устраивают японцы. Император принимает сторону Куропаткина, российские отряды входят в китайскую столицу, грабят дворцы. Кроме них в Пекин заходят американцы и британцы. Императрица Цыси бежит из города, захватив с собой и арестованного ею императора-реформатора. Как вспоминает Витте, командующий российскими войсками генерал Линевич, получивший за взятие Пекина Георгия на шею, привозит оттуда 10 сундуков награбленных ценностей.

Тем временем усиливаются антироссийские волнения в Маньчжурии, все чаще происходят нападения на строителей железной дороги, которую прокладывают в сторону Порт-Артура. Теперь уже Витте, куратор железнодорожников, требует усилить воинский контингент в Маньчжурии. Куропаткин выполняет свою давнюю мечту – Маньчжурия оккупирована. Официально объявлено, что оккупация продлится только до тех пор, пока не закончится боксерская смута. Но военные вовсе не собираются покидать Маньчжурию, несмотря на то что их миссия выполнена.

Завершается первая, самая удачная и самая неизвестная война Николая II, так называемый китайский поход. Россия де-факто захватывает северо-восток Китая, император счастлив, поскольку начал увеличивать свои владения. В его окружении уже фантазируют о том, как осваивать «Желтороссию» (так начинают называть этот регион): надо ли переселять в эту зону русских колонистов, стоит ли создавать там местный казачий корпус?

Возмущен лишь Лев Толстой. Он пишет «Обращение к китайскому народу»: «К вам пришли европейские вооруженные люди и безжалостно, как дикие звери, набросились на вас: разоряя, грабя, насилуя и убивая вас. Люди эти называют себя просвещенными и страшно сказать – христианами. Не верьте им». Толстой уверяет, что все захватчики Китая, а также «их начальники, парламенты, министры, короли и императоры», которые санкционировали эту войну, – «злейшие враги христианства».

Борьба со смертью и борьба с режимом

В марте 1902 года молодой писатель Максим Горький получает телеграмму из столицы: Отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук избрало его своим почетным членом. Писателю почти 33, он самый молодой академик в стране. Он немедленно сообщает радостную новость соседям по Крыму – академикам Антону Чехову и Льву Толстому.

Толстому уже лучше. Температура снижается, но он по-прежнему не выходит. Родные и друзья обсуждают, не сделать ли заграничные паспорта, чтобы уехать лечиться за границу? Однако до этого не доходит: только поправившись после воспаления легких, граф заболевает брюшным тифом. Болезнь 72-летнего писателя продолжается десять дней, и он идет на поправку. В третий раз за три месяца он стоит на пороге смерти – и в третий раз выживает.

Чехов и Горький продолжают навещать выздоравливающего Толстого. В конце марта Горький приходит к графу со странным известием. Крымский губернатор прислал телеграмму с просьбой вернуть уведомление об избрании Горького почетным академиком. Отдыхающие в Крыму писатели пока не могут понять, что происходит.