Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

– Значит, по-вашему, закон о выборах принимать преждевременно?

– Преждевременно, ваше величество. Его надо издать в тот же день, когда будет распущена Вторая Государственная дума.

– Вы говорите так, словно видите, что будущая Дума непременно станет противодействовать правительству.

– И не только правительству, но и самодержавию в целом. Это обуславливается, как я уже говорил, участием в выборах социалистических партий. Они могут серьезно пододвинуть кадетов и трудовиков. Их главная цель нам известна: это свержение самодержавия.

– Открыто об этом они не объявляют.

– Еще бы! Это будет сделано, когда придет их время, если мы такое допустим. К сожалению, эти партии имеют довольно весомый уровень поддержки у избирателей. Прикрыть их одним махом, спокойно, без угрозы новых мощных революционных вспышек, не удастся. А вот выдавить из большой политики законным путем вполне реально. К тому же, опять возвращаясь к началу разговора, правительству не нужны потрясения именно сейчас, в процессе подготовки и проведения выборов. А это несомненно произойдет, если мы выпустим новый закон о выборах.

Император взял со стола коробку папирос, прикурил.

– Пожалуйста, яснее, Петр Аркадьевич.

– Подготовка и сами выборы займут не менее шести месяцев. В это время правительство сможет работать относительно спокойно. У него есть право принимать неотложные решения без утверждения законодательным собранием в перерыве между роспуском одной Думы и созывом другой, а также во время каникул депутатов. Я уверен, за полгода мы сможем сделать многое.

– Петр Аркадьевич, вы принадлежите к потомственному поместному дворянству. Стоило ожидать, что вам особенно близки интересы своего сословия. Но происходит нечто другое. Почему?

Председатель Совета министров кивнул:

– Я понял суть вопроса и отвечу на него. К сожалению, сейчас помещики уже не играют той роли, что прежде. Некоторые имения сравнимы с наделом крестьянской семьи. Крупные земельные владения чаще принадлежат купцам и зажиточным крестьянам, нежели дворянству.

– Но вы резко отрицательно относитесь к идее насильственного отчуждения помещичьих земель, которые практически заросли бурьяном.

– Точно так. Данная мера подорвет принцип частной собственности. Я считаю, что его нельзя нарушать. Наоборот, именно он должен лежать в основе аграрной реформы. После того как император Александр Второй отменил крепостное право, крестьяне получили возможность пользования наделами, но не владения ими. В итоге резко возросла роль общины. Ведь именно она распределяла наделы, и делала это не всегда справедливо. На моей памяти, уже в годы вашего правления, имело место несколько случаев несправедливого распределения земли. Один из них был описан в жалобе, полученной мной, когда я был саратовским губернатором. Крестьянин писал, что он добросовестно ухаживал за своей землей, удобрял навозом, хорошо обрабатывал, в результате получил отменный урожай. А у соседа, лентяя, но кума старосты, дела не пошли, хлеба уродилось мало. Ему бы как следует взяться за работу, ан нет, он решает идти другим путем. Обращается к куму, и тот при очередном переделе отдает свояку плодородные земли, облитые потом добросовестного крестьянина, который получает необработанную полосу. И на покосах то же самое. Дают крестьянину болото. Он работает, отводит воду, чистит поле, убирает кочки, получает сено, а как передел – ему снова место на болоте. Разве это справедливо? Нет. И таких случаев очень много. Чего ж тут удивляться, если из таких общин люди бегут в города, где, в принципе, их никто не ждет, кроме организаций революционеров-террористов? Получается, что мы сами своей непродуманной политикой в аграрной области пополняем ряды противников власти.

Николай вновь прошелся по кабинету, прикурил очередную папиросу.

– Все это так, Петр Аркадьевич, но община, которая формировалась долгое время, имеет и положительные стороны. В ней всегда была сильна взаимовыручка. Община поддерживала семью умершего крестьянина, строила дома, как говорится, всем миром. Она несла ответ за недоимки каждого крестьянина. Внутри общины невозможно было полностью разориться, хотя, надо признать, и разбогатеть тоже. Для русской интеллигенции община – святыня. Консерваторы видят в ней исторические истоки нашего государства.

Столыпин, считавший общину пережитком прошлого, заявил:

– В то же время она совершенно лишает крестьян личной инициативы, стимула для качественной работы. Зачем удобрять почву, если через год-два ты вновь получишь новую землю и весь труд пойдет насмарку? Мой дядя Дмитрий Столыпин в конце прошлого века серьезно изучал положение российского крестьянства. Уже тогда он пришел к выводу, что община сдерживает развитие сельского хозяйства. Постоянные переделы земли не дают крестьянину вводить какие-то улучшения. Ведь надел находится только во временном его пользовании и на следующий год может перейти к другому хозяину.

– Я в курсе, какие именно обстоятельства стали причиной вашего негативного отношения к общине. Известно мне и то, что вы сторонник хуторского, скажем так, хозяйства. Вы не одиноки в таком отношении к общинным порядкам. Вас поддерживают и другие государственные деятели. Кстати, они, не буду сейчас перечислять титулы и фамилии, высказались против общины задолго до того, как вы возглавили Саратовскую губернию. Хорошо, готовьте проект указа, я подумаю, посоветуюсь, приму решение. Все же упразднение общины – это шаг, который надо тщательно продумать. Продолжайте работу по реализации реформ, предложенных вами. Естественно, можете во всем полагаться на мою поддержку.

На следующий день Столыпин созвал Совет министров и огласил планы реформации аграрной политики России. Однако члены кабинета не были готовы поддержать председателя.

На очередном заседании 10 октября министр финансов Коковцов выступил против инициативы Столыпина. Он предложил дождаться выборов и передать данный вопрос на усмотрение Государственной думы второго созыва.

Столыпин же и несколько министров продолжали настаивать на немедленном издании указа. Они понимали, что новая Дума вряд ли пойдет на упразднение общины либо затянет рассмотрение данного вопроса, тем самым серьезно затормозит начавшиеся реформы.

Было решено вынести вопрос на усмотрение императора. Министры-консерваторы помнили положительные отзывы царя об общине и надеялись, что Николай Второй займет их сторону. Но произошло обратное. 9 ноября 1906 года государь согласился с предложением Петра Аркадьевича.

Текст указа подготовил товарищ министра внутренних дел Владимир Иосифович Гурко. Этот документ имел название «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования».

По указу земледелец мог получить свой надел в собственность и имел право выйти из общины. Указ 9 ноября 1906 года стал началом кардинального преобразования сельского хозяйства.

Избирательная кампания в Государственную думу второго созыва началась в конце ноября. Как и предполагал Столыпин, на этот раз крайние левые партии не стали игнорировать выборы. За места в Думе боролись самые разные политические силы, в том числе социал-демократы и эсеры.