Красный кардинал - Влада Ольховская

Сначала ей показалось, что наступил долгожданный покой. Девушек провели на этаж; повыше и начали разделять, отправляя каждую из них в свою комнату. И это были не темницы – совсем наоборот. Комнатка, доставшаяся Александре, была тесной и лишенной окон, зато оформленной дорого, пусть и совершенно безвкусно. Ярко-красные обои на стенах, ковер того же цвета на полу, круглая кровать с кованным изголовьем и огромное зеркало на потолке. Пошло настолько, что в предназначении комнаты и сомневаться не приходится, но главное – чисто.

Александру затолкнули внутрь и заперли дверь. Она замерла в центре комнаты, испуганно осматриваясь по сторонам. Больше всего хотелось сорвать с кровати покрывало и прикрыть наготу, однако она пока не решалась ничего здесь трогать. Это не по-настоящему, с ней ничего не случится, она вот-вот проснется… Но где? Дома, в России? Пусть лучше так, пусть вся эта поездка окажется страшным сном! Она улетела за океан, чтобы поставить отца на место. Она и не думала, что дойдет до такого, никто на ее месте не предположил бы! ..

Щелчок дверного замка заставил ее вздрогнуть и отскочить в сторону. Ей хотелось рвануть туда, на свободу, но Александра заставила себя сдержаться. Нужно сначала проверить, она уже чуть не погубила себя этим проклятым синяком… Да и потом, она была в куда худшей форме, чем когда все это началось. Пары алкоголя выветрились, но она устала, долгая поездка, необходимость постоянно стоять и холод отняли у нее больше сил, чем она предполагала. Александра была выносливой и тренированной, но она все равно оставалась молодой девушкой.

В комнату вошел всего один человек, и он отличался ото всех, кого Александра видела здесь раньше. Они, мужчины и женщины, были одеты в одинаковые серые костюмы, они были невозмутимы и безразличны ко всему. Этот был совсем другим, и она сразу поняла: он из хозяев. А может, единственный хозяин этого круга ада!

Ему было лет сорок пять – сорок семь, и выглядел он паршиво: одутловатый, рыхлый, словно слепленный из сырого теста. Он был чуть ниже Александры – но ведь и она была высокой! Кожа у мужчины была смуглой, влажно блестящей – то ли от пота, то ли от масел. Черные волосы зачесаны назад и смазаны таким количеством геля, что они казались пластиковыми. Маленькие темные глаза скользят по телу Александры, заставляя особенно остро ощутить собственную наготу.

– Тебя зовут Алиша, – заявил он.

Он говорил по-английски понятно и уверенно, но в его словах угадывался знакомый Александре испанский акцент. Мужчина был одет в черные брюки и белую рубашку, на шее ярко блестела толстая золотая цепь, на пальцах – кольца. Три, одно просто золотое, два с камнями – рубином и бриллиантом.

– Что? – нахмурилась она.

– В твоей сумке нашли документы на имя Александры. Мне не нравится это имя, оно слишком длинное и бездарное. Если клиентам захочется как-то звать тебя, ты должна называть имя Алиша. Но это будет редко, в основном им плевать, как тебя зовут.

Я не понимаю…

– Не придуривайся, – прервал ее он. – Ты умна, это видно по глазам. Поэтому я и выбрал тебя, поэтому в твою первую ночь здесь я буду с тобой. Я знаю таких, как ты! Вы не ломаетесь дольше всего. Но в этом и кайф.

Он так и не сказал ей, как его звали. Позже, намного позже она узнала сама. Чутье ее не подвело – то самое чутье, в которое ее отец не верил, считая, что у женщин его просто не бывает. Темноглазого мужчину звали Хуан Сарагоса, но куда чаще он представлялся Джонни Сарагосой. В этом читалась не только попытка переиначить свое имя, данное ему мексиканскими родителями, на американский манер. Джон – это еще и условное обозначение безымянного клиента проституток. Он не хочет, чтобы уличные девки знали его имя. Поэтому говорит, что его зовут Джон. Шлюха и ее Джон – эту фразу многие американцы поймут. Хуан Сарагоса считает свое прозвище бесконечно забавным.

Но тогда Александра всего этого не знала. Она видела перед собой отвратительное существо, сальное, извращенное, почему-то решившее, что оно имеет право обладать ею. Она не могла этого допустить.

Она рванулась к выходу, и Сарагоса, как ни странно, не попытался удержать ее. Он даже отступил в сторону, как истинный джентльмен, освобождая ей путь на свободу] Она не поняла, почему. Ей не пришлось долго гадать.

В коридоре ее уже ждали два рослых детины, одетые все в те же серые костюмы. Сарагоса мог бы удержать ее и сам, она так ослабла, что не сумела бы с ним справиться. Но он решил не марать руки. Александру перехватили два его ассистента, и все ее попытки вырваться напоминали отчаянные старания котенка, которого поймали и приготовились сожрать два бродячих пса.

Ее вернули в комнату и привязали к кровати. Руки – наручниками к изголовью, ноги – веревками к двум столбикам, которые Александра сначала не заметила. Все это время она кричала и извивалась, но этим лишь утомляла себя еще больше. Она никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Ей отчаянно хотелось плакать, и сдерживалась она лишь потому, что знала: ее слезы доставят сальному ублюдку дополнительное удовольствие.

Когда она была надежно связана, ассистенты вышли, оставив ее наедине с Сарагосой. Он подошел ближе и с довольным видом осмотрел ее. Он и не сомневался в том, что перед ним – лишь удачное приобретение, вещь, которая принадлежит ему. Он никуда не торопился, он наслаждался этим моментом. Брюки из тонкой ткани не скрывали, насколько ему нравится видеть ее такой.

– Ты еще пожалеешь об этом, – процедила Александра сквозь сжатые зубы. – Мой отец – полицейский, и если ты меня не отпустишь, тебе же хуже!

Лишь произнеся это вслух, она осознала, насколько жалко звучит ее угроза. Но она не сдержалась, ей нужно было хоть как-то выпустить переполнявшее ее отчаяние. Сарагоса лишь рассмеялся.

– Детка, тем лучше! Сюда еще не пробирался ни один полицейский. Так что будь твой папочка хоть Капитаном Америкой, это не помогло бы ему тебя найти. Ну а то, что ты – дочь поганого копа, даже лучше. Тем приятнее будет тебя трахнуть, причем не только мне. Да я за это дополнительную плату брать буду!