Дар или проклятие - Евгения Горская

– Не знаю, что и думать, – признался он. – А работаете вы где?

– Программистом в частной фирме. На руководящие должности не претендую, чужую работу не отнимаю. Вадим, – она внимательно посмотрела на него и серьезно сказала: – Стреляли в вас. Если стреляли, конечно.

Он не был уверен, что звук, который его смутил, это выстрел. Еще меньше он был уверен, что стреляли именно в нее, а не в воздух, например. Но доводить любое дело до конца давно стало его привычкой.

– Давайте вот что сделаем: я буду возить вас на работу и обратно. Где вы работаете? Территориально? – предложил Вершинин.

– Не говорите ерунду. – Она встала и потянулась за сумками. – Спасибо, что помогли. До свидания.

Он молча взял сумки и довел ее до самой квартиры.

Наташа захлопнула дверь, поставила пакеты на пол и посмотрела в глазок: лестничная площадка была пуста, и ей отчего-то сразу стало грустно.

– Наташа! – растерянно проговорил Виктор, целуя ее и помогая снять куртку. – У меня неприятности.

– У меня тоже, – вздохнула Наташа.

– Да-а? А что случилось?

Она собиралась рассказать, как только что незнакомый мужик предположил, что в нее могли стрелять, но сказала почему-то совсем другое:

– Сегодня с моего компьютера в сеть пошел вирус. – Наташа повесила на плечики куртку и закинула платок на верхнюю полку шкафа.

– Но ты же этого не делала?

– Вить, ты с ума сошел?

– Ну, значит, разберутся, – с облегчением произнес он, его решительно не интересовали ее проблемы. – Ты представляешь, у нас все-таки будет сокращение. Я же говорил, что будет! Я говорил об этом еще год назад!

Она подняла сумки и прошла на кухню.

– Тебя сокращают?

– Не знаю. Я не представляю, что делать!

Наташа промолчала. Муж действительно уже год почти непрерывно твердил, что периодически возникающие в правительстве разговоры о сокращении управленческого аппарата неминуемо повлекут за собой массовые увольнения, и это обязательно их, Виктора и Наташи, коснется. Только почему-то ничего при этом не делал, чтобы их это не коснулось или прошло как можно менее болезненно. Например, даже не пытался искать другую работу.

В компанию, где он сейчас трудился, Виктор устроился три года назад, до этого преподавал на кафедре института, который когда-то окончила Наташа. Компания занималась инспектированием энергетических объектов. В чем конкретно выражалось «инспектирование», Наташа толком не знала и считала, что скорее всего «инспекторы» только мешали работать тем, кто действительно дает свет в дома и на предприятия.

– Ну вот что теперь делать? ! Что делать? – Он стоял в дверях кухни, причитал и качал головой из стороны в сторону.

– Вить, ты не останешься без работы, – Наташа постаралась, чтобы ее голос звучал участливо, – в конце концов пойдешь на объект.

– Монтером? ! – почти взвизгнул он.

– Почему обязательно монтером? Там наверняка и другие должности есть…

– Я, кандидат наук, буду выяснять, какие должности есть на объектах? Может, мне с работягами еще и водку пить прикажешь? – Он обреченно походил по крохотной кухне, мешая ей убирать продукты в холодильник.

Наташа не понимала, почему, если речь идет о выживании, нельзя поработать на объекте даже монтером. Она помнила, как в девяностые годы, когда родителям чуть ли не годами не платили зарплату, отец устроился ночным грузчиком в булочную. Днем трудился у себя в научном институте, а ночью разгружал машины с хлебом. А они с мамой им гордились, и его уважали, и не видели в этом ничего зазорного.

– На кафедру вернешься. – Она слегка подвинула Витю, он мешал открыть дверь холодильника.

– На кафедру? ! Копейки получать? А если и тебя уволят?

– Тогда помрем с голоду, – ответила она.

– С тобой невозможно разговаривать, – тихо произнес он, и Наташа испугалась, что он сейчас заплачет. – Раньше ты была совсем другой…

Раньше она бы начала охать и причитать, как и он, может быть, даже заплакала бы от страха перед жизнью, и он обнимал бы ее и говорил, что она одна его понимает и он не представляет себе жизни без нее.

Она изменилась год назад, когда он упрекал Наташу за то, что ее сбила машина, а она не стала его жалеть, потому что ей было стыдно перед родителями.

Вторник, 10 ноября

Наташа опять пришла на работу первой и, раздеваясь в пустой комнате, залюбовалась собой в зеркале. Сегодня ей впервые после долгого перерыва захотелось накраситься, и теперь она казалась себе божественно красивой.

Она вспомнила вдруг вчерашнего Вадима, как он навалился на нее всем телом, словно действительно прикрывал от пуль, и ей стало так весело, что она прыснула, радуясь, что ее никто не видит.

Она включила компьютер, полила цветы, заглянула в соседнюю комнату – Морошина опять не было, дальше день покатился по обычной колее, пока перед самым обедом неожиданно не позвонила школьная подруга Лариса Щербакова, в замужестве Брагина.

– Наташ, давай встретимся, – робко предложила Лариса.

– После работы? – удивилась Наташа. Обычно они договаривались о встрече заранее.

– Когда хочешь. Можно после работы, можно пораньше. Я на больничном – Степка болеет. А у Виталика сегодня выходной.

Виталик Брагин учился в параллельном классе и лет с двенадцати был надежно и преданно влюблен в Ларису. Они поженились, как только им исполнилось по восемнадцать, сейчас растили сына Степана и всегда служили для Наташи примером абсолютного семейного счастья.

– Давай, – согласилась она, – хочешь, ко мне приезжай. Хочешь, я к вам приеду.

– Нет, – быстро отказалась Лариса, – давай… на нейтральной территории.

– Лар, что-нибудь случилось? – Наташе почудилось что-то необычное в голосе подруги.

Та помолчала и виновато произнесла:

– Давай встретимся. Тогда расскажу.

В четыре часа Наташа ждала подругу в небольшом уютном ресторане, где они уже однажды встречались.

Невысокая и очень живая Лариса, всегда словно излучавшая веселье, показалась Наташе расстроенной и даже как будто нездоровой.

– Лара, что случилось? С Виталиком что-то? Или со Степой? – всерьез испугалась она.