Остров спокойствия - Нора Робертс

– Ты ходишь на лекции, но ничем не интересуешься, словно отбываешь повинность. Ты ходишь на работу, которая ничего для тебя не значит, и не стремишься найти свое. – Слова хлынули из Ми, как вода из прорвавшейся дамбы. – Ты ходишь в клубы, потому что боишься остаться одна, не можешь сидеть в тишине больше часа. И водишь к себе парней, с которыми не собираешься видеться снова. Не позволяешь себе сблизиться с кем-то, к кому-то привязаться… это и есть самое идиотское отталкивание всего на свете!

Симона ухмыльнулась.

– Я была чертовски близка с парнем, который только что ушел.

– Как его зовут?

Анхель, Адам… черт…

– Ансель! – вспомнила она.

– Тебе пришлось напрячься, чтобы вспомнить. Ты привела его домой, занималась с ним сексом и через час забыла его имя.

– Ну и что, черт возьми? Если я такая шлюха, какое тебе до этого дело?

– Потому что ты, черт возьми, моя шлюха!

Симона открыла было рот… и расхохоталась. Ми, со слезами ярости на глазах, посмотрела на нее и возмущенно фыркнула.

Игнорируя недовольство на лице подруги, Симона отсалютовала ей кружкой с чаем.

– Прикольная надпись на футболке, – свободной рукой она указала себе на грудь. – «Ми-Хи-на шлюха».

Утирая слезы с глаз, Ми тихо рассмеялась.

– И ты бы носила ее с гордостью.

– Почему нет?

– О черт, Сим. – Ми поставила чай, потерла лицо руками. – Я тебя люблю.

– Я знаю, знаю.

– Ты зря тратишь время, посещая занятия, которые ты с тем же успехом могла бы проспать.

– Мне никогда не быть гребаным биомедицинским инженером, Ми. Большинство студентов все еще не знают, кем стать.

– Единственные занятия, к которым ты проявляешь интерес, связаны с искусством. Сосредоточься на этом и разберись в себе. Ты попусту тратишь время на нелюбимой работе, хотя со своими способностями могла бы управлять магазином.

– Я не хочу управлять магазином. Многим людям не нравится их работа. Но мне нужно работать, чтобы оплачивать счета.

– Тогда найди работу, которая тебе понравится. Ты тратишь себя на секс с мужчинами, которые тебе не интересны.

Симона смахнула слезы.

– Я не хочу сейчас ни к кому привязываться. И не знаю, смогу ли когда-нибудь. Я привязана к тебе и к своей семье; на большее меня не хватает.

– Я ценю тебя гораздо выше. Выходит, хорошо, что я все время тебя пилю.

– Ты в этом мастер.

– Президент Клуба Пил… Проведи лето дома, Сим. Полежим на пляже, пока я не уеду в Лондон. Сможешь пообщаться с Сиси, даже съездить с ней в тур по Европе, как она хотела, когда ты заканчивала школу. Сдадим квартиру в субаренду. Не оставайся здесь одна.

– Я подумаю.

– Ты всегда так говоришь, когда хочешь меня заткнуть.

– Слушай, я устала, а в восемь мне нужно быть на нелюбимой работе. Дай немного поспать.

Кивнув, Ми вылила недопитый чай в раковину. Симоне было знакомо ее молчание – в нем читалось беспокойство.

– Вместе? – предложила она.

Плечи Ми облегченно расслабились.

– Было бы здорово.

– Тогда пошли в твою девственную постель… по очевидным причинам. – Она обняла Ми, и они пошли в ее спальню. – Аарон оставил мне свой номер. Может, у него есть друг.

– Ты говорила, его зовут Ансель.

– Вот черт.

Они забрались в кровать Ми, прижались друг к другу.

– Я скучаю по ней, – пробормотала Ми.

– Знаю. Я тоже.

– Наверное, я бы по-другому чувствовала себя в Нью-Йорке, если бы она была с нами. Если бы Тиш была с нами, мы были бы другими.

«Все было бы иначе», – подумала Симона.

Она видела в мечтах, как сидит с Ми в зрительном зале и смотрит на Тиш, живую и веселую. На сцене. В свете софитов.

Она видела в мечтах Ми за работой в лаборатории, умную и деловую, в ослепительно-белом халате.

Потом мечты обратились на нее саму, и Симона увидела себя на плоту, дрейфующем в тихом море. Дрейфующем в никуда.

Вернувшись в реальность, она осознала, что подает студентам дорогущий кофе, за который они расплачивались кредитками родителей, – и все равно при этом скупились на чаевые.

Потом, осознав, что уже второй раз за неделю моет унитазы в унисекс-туалете, Симона внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Она знала, что козел-менеджер сваливает на нее уборку туалета вдвое чаще, чем на кого-либо другого, потому что она не согласилась заняться с ним сексом (женат, сорок лет, волосы в хвостик, так что тьфу).

«К черту все это», – сказала себе Симона.

Она вышла из туалета, пахнущего хлоркой и фальшивыми лимонами, в несмолкаемый гул кофемашин, болтовни о политике и жалоб на бойфрендов.

Сняла дурацкий красный фартук, который ей приходилось стирать за собственные деньги, достала сумочку из маленького шкафчика, арендная плата за который тоже вычиталась из ее жалкой зарплаты.

Козел-менеджер ухмыльнулся:

– На перерыв тебе рано.

– Время моих перерывов прошло. Я увольняюсь.

Она вышла на улицу, наполненную шумом и яркими красками, и ощутила то, чего давно не испытывала. Счастье.

Спустя шесть месяцев после окончания академии, Рид патрулировал улицы вместе с Быком Стоквеллом. Прозвище Бык офицер Тидас Стоквелл получил не только за мощное телосложение, но и за характер. Прослужив пятнадцать лет в полиции – считай, ветеран, – Бык обожал сквернословить и говорил, что его нос способен учуять вранье с расстояния двух миль.

Несколько «красных тряпок» приводили Быка в ярость, в их числе: все, что он считал антиамериканским, придурки разных мастей и ублюдки. Главными кандидатами в ублюдки для него были те, кто обижал детей, женщин или животных.

Он не голосовал за Обаму – он вообще никогда в жизни не голосовал за демократов и не видел причин отклоняться от принципов. Но поскольку этот человек был президентом Соединенных Штатов, то он пользовался его уважением и лояльностью.