Мужские игры - Александра Маринина

Таможенник поставил отметки в исправленной декларации и вернул Леше документы. Чистяков подхватил чемодан, прошел несколько шагов вперед, обернулся, нашел Настю глазами и помахал ей рукой. Она помахала ему в ответ. «Ну вот и хорошо, почти без приключений», – подумала она.

Пророчество мужа сбылось. Машина замерзла так, словно простояла на морозе по меньшей мере неделю. Но Настя Каменская обладала умением не раздражаться и не злиться по поводу обстоятельств, изменить которые она не в силах. Поэтому она терпеливо прогревала двигатель, вернувшись мыслями к маньяку-душителю, загубившему в течение двух недель семь жизней. И чем дольше она думала о нем, тем больше ей казалось, что это все-таки не ОН, а ОНА.

* * *

Образ жизни Евгения Парыгина сложился много лет назад и с тех пор не претерпел практически никаких изменений. Вставал он в шесть утра, делал сложную гимнастику, потом выходил на улицу для получасовой пробежки, принимал душ, плотно завтракал и шел на работу. Или оставался дома, если был выходной. Парыгин всегда отличался завидным здоровьем. Единственное, против чего у него не было защиты, это вирусы гриппа. Если на Москву обрушивалась очередная эпидемия, он обязательно заболевал, несмотря на скрупулезно принимаемые меры профилактики в виде витаминов и лука с чесноком.

В этом году, как только по радио прозвучали первые предупреждения медиков о надвигающемся особо зловредном гриппе с высокой температурой и симптомами отравления, Евгений немедленно начал есть витамины пригоршнями и запихивать в себя на ночь ненавистный репчатый лук, но все равно свалился с температурой под сорок и изматывающей рвотой. Четыре дня прошли как в кошмаре, но потом крепкий организм стал брать свое, и Парыгин быстро пошел на поправку. Врач из районной поликлиники дал больничный сразу на десять дней, поэтому можно было с чистой совестью не ходить на работу. Сегодня шел уже восьмой день, чувствовал себя Евгений более чем прилично и, привычно поднявшись поутру ровно в шесть часов, приступил к гимнастике, одновременно продумывая план на день. Это тоже было обязательной процедурой. Ни разу за последние тридцать лет из прожитых сорока восьми Евгений Парыгин не начал день, не имея в голове четкого плана и перечня необходимых дел.

От пробежки он решил все-таки воздержаться, памятуя о том, что высокая температура ослабляет сердце. Нельзя перегружаться, а то потом хуже будет. Приняв после гимнастики душ, он с удовольствием принялся за приготовление завтрака. Никаких яичниц, этим пусть питаются закоренелые холостяки, которые не заботятся об уровне холестерина в крови. Никаких сваренных наспех сосисок, в них все равно не мясо, а черт знает что пополам с бумагой и перемолотыми хрящами. Во-первых, обязательная овсянка. Овсянку он терпеть не мог, но мужественно ел каждое утро для профилактики желудочных заболеваний. Хорошо, что в последний год в магазинах появилась английская овсянка с фруктами и орехами. Ее не нужно варить, достаточно только размочить в воде или молоке, и есть ее куда приятнее, чем кашу, однако Евгений позволял себе такое баловство далеко не каждый день. Ведь целебные свойства заключены не только в бесчисленных витаминах и минеральных веществах, но и в том, что каша – это каша, горячая и полужидкая, она благотворно действует на стенки желудка. Во-вторых, непременным атрибутом завтрака были маслины, один бутерброд с черной икрой и один средней величины гранат. О гемоглобине тоже надо заботиться, иначе слабость одолеет, а силы ему нужны всегда. В-третьих, Парыгин пил по утрам чай без сахара, но с курагой и изюмом для поддержания тонуса сердечной мышцы. И напоследок съедал горсть грецких орехов. Никогда не знаешь, что удастся съесть на обед и где будешь ужинать, поэтому все продукты из перечня обязательных Евгений предпочитал съедать утром, чтоб уж наверняка.

Он уже домучил овсянку и с удовольствием приступил к гораздо более приятным компонентам завтрака, когда позвонила Лолита.

– Женя, я не знаю, что делать, – простонала она. – Они опять позвонили. Говорят, если не найду деньги, возьмутся за Сереженьку.

– Понятно. Какой срок дали на этот раз?

– Неделю. Если через неделю денег не будет, они…

– Я же сказал: мне все понятно. Не паникуй, Лола. Ты где сегодня? На работе?

– А где же еще? Сейчас пойду. Я уже на пороге стояла, когда они позвонили.

– Я заеду к тебе. В районе обеда.

– А ты разве не на работе будешь?

– У меня больничный. Все, беги, а то опоздаешь.

Повесив трубку, Парыгин вернулся к неторопливому поеданию маслин. Лолита была женой его двоюродного брата, неудачливого бизнесмена. Причем неудачливого до такой степени, что кончилось все трагически. Брат по предложению какого-то малознакомого типа ввязался в операцию по покупке и перепродаже сливочного масла. Тип сказал, что можно за двадцать пять тысяч долларов пригнать вагоны с маслом и на продаже «наварить», по предварительным прикидкам, шестнадцать тысяч. Даже образец предлагаемого товара показал. Брат, не будь дурак, сходил с этим образцом, расфасованным в аккуратные пачки с золотистой оберткой, к предпринимателям, торгующим продуктами, и те сказали в один голос, что товар хороший и они его с удовольствием возьмут как раз по той цене, которая и позволит получить искомую прибыль. Тип, предложивший операцию, финансового участия в ней не принимал, оговорил только свой процент за успешную реализацию, и брат кинулся занимать деньги. Двадцать пять, между прочим, тысяч долларов. То есть совсем немало. Разумеется, под проценты, иначе сегодня не дают. Дальше все было просто и вполне прогнозируемо. Товар пришел. Однако оказался он, во-первых, совсем не того качества, а во-вторых, не расфасован. Пришлось брать в аренду склад-холодильник и нанимать рабочих для фасовки. Но масло все равно никто покупать не хотел. Тип, естественно, исчез с концами. Товар лежал на складе, за что, между прочим, приходилось платить. А проценты капали, капали, капали…

И накапали в целое море. Заимодатели явились к брату Парыгина требовать возврат долга или хотя бы проценты для начала. Брат продал все, что можно было продать, где-то еще подзанял и проценты выплатил. Через пару месяцев его снова нашли и потребовали вновь набежавшие проценты, а лучше – сумму основного долга. Короче, понял мужик, что влип окончательно и бесповоротно. И наивно решил, что коль сам во всем виноват, то и спрос только с него одного. Приставил пистолетное дуло к виску и выстрелил. Не учел, однако, что законами совести руководствуются отнюдь не все в окружающем его мире. Да и какая может быть совесть, если речь идет о таких деньгах. Нет в живых основного должника – за жену возьмемся. Пусть деньги ищет. А кого волнует, что жена бизнесом не занимается, осталась одна с семилетним сынишкой и никаких денег у нее нет? Даже продать нечего, потому как все, что можно, покойный муж уже однажды продал.