Реквием - Александра Маринина

– Совершенно определенно – нет. Не видел.

– Вы можете быть в этом уверены?

– Анастасия Павловна, у меня хорошая зрительная память. И зрение, кстати сказать, отменное. Не хочу вам лишний раз напоминать, кто я по профессии…

– Я помню, – вставила Настя, – вы были военным летчиком.

– Тогда вы должны понимать, что на мои глаза можно полагаться. Немчиновы пользовались своей дачей круглый год, у них большой теплый дом. У меня дом не такой приспособленный для зимы, но я каждое воскресенье приезжал и продолжаю приезжать туда кататься на лыжах. А в теплый сезон живу там постоянно. И если бы я хоть раз увидел того человека, то запомнил бы его.

Да, вот в чем была та несуразность, которая задела Настю. Читая материалы дела, она сразу обратила внимание на то, что сосед, Белкин Александр Владимирович, говорил не о Василии Петровиче Немчинове, отце хозяина дачи, а о мужчине лет пятидесяти пяти, крепкого телосложения, с заметной сединой и тяжелой походкой, о мужчине, одетом в темные брюки, свитер цвета бордо с двумя белыми полосами на спине и на груди. Немчинова задержали по приметам, главным образом – по описанию как раз этого бордового с белыми полосками свитера.

– Вы хорошо рассмотрели его лицо в тот раз? – спросила она.

– Конечно. И голос запомнил. Я с ним разговаривал.

– О чем?

– Он хотел полить цветы, взял лейку и стал искать воду. Геннадий и его жена в этот момент были в доме, а я как раз возле забора находился, возился с кустом смородины. Вижу, гость с лейкой в руках по участку бродит, и вид у него какой-то растерянный. Он меня заметил, поздоровался и спросил, где тут воду берут. Я ему показал, где у Гены колонка. Он лейку наполнил и стал цветы поливать. Потом в дом ушел.

– А дальше?

– Что – дальше? Дальше ничего не было. Соседи были в доме, я тоже вернулся к себе. Сел на диван и телевизор смотрел, тогда как раз «Семнадцать мгновений весны» днем показывали, и я старался ни одной серии не пропустить. Когда услышал выстрелы, не придал этому значения. Все остальное я вам уже сказал.

– Александр Владимирович, тогда, десять лет назад, вам кто-нибудь задавал те же вопросы, что и я?

– Нет. И я, кстати, не понимаю, почему вы их мне задаете. Ведь убийцу поймали, это был тот самый человек, которого я видел на участке Немчиновых. Какие тут могут быть неясности?

– Никаких, – вздохнула Настя. – Тем более что Немчинов признался в убийстве и на следствии, и на суде.

– Тогда зачем вы тратите время на это?

– Вы хотите спросить, зачем я отнимаю время у вас?

– Ну хотя бы, – усмехнулся Белкин. – Или вы считаете, что если человек в отпуске, то его время цены не имеет?

– Нет, я так не считаю. Александр Владимирович, вам не показалось странным, что отец хозяина дачи не знает, где на этой даче колонка?

– Не показалось. – Белкин начал раздражаться, и это было очень заметно. – Я этого человека видел впервые, для меня он был просто гостем, поэтому мне показалось вполне естественным, что он чего-то не знает. Я не понимаю, к чему вы клоните. Вы считаете, что я дал недобросовестные показания?

Настя весело рассмеялась. До нее наконец дошло, почему Белкин сердится. Ну конечно, она ставит свои вопросы таким образом, что может сложиться впечатление, будто она перепроверяет его слова и не доверяет им.

– Прошу меня извинить, – сказала она мягко. – Я не хотела, чтобы вы так подумали. Дело в другом. Понимаете, дача принадлежала не Геннадию, а его отцу, Василию Петровичу. Вы были их соседями на протяжении пяти лет и за эти годы ни разу не видели настоящего хозяина. А когда этот настоящий хозяин вдруг появился, то выяснилось, что он даже не знает, в каком месте участка прорублен артезианский колодец. То есть он действительно там не бывал. И у меня возникает вопрос: почему?

– Вопрос, конечно, интересный, но не по адресу. Я уже говорил вам, что знакомство с соседями по даче было шапочным, здоровались и одалживали друг у друга инструмент, не более того. А уж почему отец Геннадия не приезжал на дачу – не могу знать. В их внутрисемейные дела не посвящен.

Голос Белкина был по-прежнему сухим, но раздражение исчезло. Насте даже показалось, что он стал посматривать на нее с интересом. Ну, или, во всяком случае, с любопытством. Она посмотрела на часы и поднялась.

– Вам, наверное, надо идти на обед. Спасибо, что уделили мне время.

Белкин глянул насмешливо и вдруг резко произнес:

– Сядьте, майор. Мы еще не закончили.

Настя оторопела от изумления и послушно села обратно в кресло. Белкин молчал, рассматривая ее, как букашку под микроскопом, и под этим взглядом ей стало не по себе.

– Ловко вы со мной управились, – вымученно пошутила она, пытаясь стряхнуть с себя неловкость. – Подали команду, и я покорно ее выполнила, хотя вообще-то вам я не подчиняюсь. Привыкла за пятнадцать лет службы.

– Вы так давно служите?

– Да, надела погоны сразу после университета. А вы?

– У меня выслуги больше, чем календарных лет жизни. Время участия в боевых действиях засчитывается один к трем. Не уклоняйтесь от темы. Почему вы заинтересовались сейчас таким давним делом?

– Ни почему. – Настя пожала плечами. – Василий Петрович Немчинов летом прошлого года вернулся из мест лишения свободы, и, поскольку он теперь живет в Москве, я хочу хотя бы примерно представлять себе, чего от него ждать. Взяла из архива дело, стала читать и наткнулась на ваши показания. Вот и приехала к вам, чтобы уточнить. Согласитесь, нельзя пройти мимо того факта, что человек годами не приезжает на свою дачу, хотя его сын, невестка и внучка бывают там регулярно, и вдруг ни с того ни с сего он появляется там, пьет водку вместе с сыном и его женой, а потом хватается за ружье и убивает собутыльников. Кстати, Геннадий и Светлана любили застолье?

– Насчет застолья ничего сказать не могу, но то, что гости у них бывали часто, это точно. И пили они много, это тоже точно. В том, что Геннадий пил водку вместе с женой и отцом, ничего удивительного нет. А если вас смущает, что отец вдруг приехал на дачу, так, может, у них повод был. Праздник какой-нибудь семейный, например.