Колдовской мир. Год Единорога - Андрэ Нортон

Шатры уже были раскинуты, костер разведен, а зеленые огоньки ламп приветливо подмигивали, разгоняя быстро сгущавшийся мрак.

Всадник, шлем которого украшал волк, подошел, чтобы помочь мне спешиться.

– А Херрел?

– Их отряд задержался в пути, госпожа, – последовал быстрый, явно заготовленный заранее ответ.

Но, говоря откровенно, если бы вместо волка на меня смотрела дикая кошка, едва ли мне стало бы от этого легче.

На подгибающихся от усталости ногах я дошла до костра и села в стороне от других, не в силах – да и не желая – участвовать в их веселье. Я думала о том, что теперь пути назад нет. Мое решение, принятое столь легко и безрассудно, сожгло мост между прошлым и настоящим и обрекло меня на будущее, при одной мысли о котором я вздрагивала от ужаса.

Наступила ночь. Помню, как нещадно клонило меня в сон, как я боролась, страшась того, что? настигнет меня, стоит мне лишь закрыть глаза. И вдруг…

– Гиллан?

Я с трудом повернула голову: ко мне шел тот единственный, для кого я имела хоть какое-то значение. И я протянула к нему руки:

– Херрел!

8

Могущество Стаи

– Как ты себя чувствуешь, Гиллан?

– Как человек, проведший целый день в седле.

Я осеклась, испугавшись собственной радости.

– Сегодня тебе больше не придется садиться в седло, Гиллан. А сейчас прошу – не противься. Так будет лучше.

Он крепко сжал мою руку, и его прикосновение создало иллюзию. Мы оказались на дивной поляне сладкой весенней ночью. В мягком травяном ковре под нашими ногами светились крошечные бледные соцветия, наполнявшие воздух нежным ароматом. Из ламп, висящих на шатрах, струился золотисто-зеленый свет. Вокруг низкого стола, заставленного блюдами и кубками, сидели Всадники с женами, остальных нигде не было видно.

Херрел увлек меня за собой к столу, и я не сопротивлялась. Отдаться во власть иллюзии было так же приятно, как после дня, проведенного под палящим солнцем, окунуться наконец в озеро с чистой прохладной водой.

Мы ели с ним с одного блюда, как велел обычай, и яства, которыми Херрел угощал меня, были самой прекрасной пищей, которую мне когда-либо доводилось пробовать. Передо мной стоял бокал, но вино в нем было не янтарным, а темно-красным, и пахло оно щедростью осени и налившимися соком плодами.

Херрел поднял кубок и произнес:

– За тебя, моя госпожа.

Выпил он или же только сделал вид? .. Он протянул кубок мне, но я едва обмакнула губы в вино и, наклонив голову в знак благодарности, отставила кубок в сторону.

– Так наше странствие закончилось? – спросила я.

– Да, но начинается кое-что новое, – ответил он, почему-то глядя не на меня, а перед собой. – Потому мы и празднуем.

Все, кроме нас двоих, уже были одурманены вином, и отовсюду до нас доносились тихий смех и нежное бормотание.

– Вы хотите взять Ворота штурмом?

– Это невозможно. Они либо откроются сами, либо нет. И если нет…

Тут он умолк и надолго погрузился в свои мысли.

– Что же тогда? – осторожно спросила я, так и не дождавшись от него продолжения.

– Тогда мы снова отправимся в странствие.

– Но Великая Сделка запрещает вам возвращаться в пустоши.

– Мы можем жить и не в пустошах. Эта земля велика, и мы можем найти себе и другое место.

– Но ты надеешься, что другое место искать не придется?

Тут он повернулся ко мне, и при взгляде на его лицо все вопросы разом выскочили у меня из головы. Однако, когда он заговорил, голос его звучал ровно, не выдавая ни малейшего волнения.

– Мы надеемся, что наши скитания подошли к концу.

– Когда вы это поймете? И как?

– Когда? Уже завтра. Как? Этого я тебе сказать не могу.

Было ясно, что он попросту не хочет говорить.

– А что за страна ожидает нас за Воротами?

Херрел глубоко вздохнул. Глаза, которые всегда казались мне на многие века старше его юношеского лица, вдруг помолодели.

– В этом языке нет слов, чтобы ее описать. Это совсем иной мир.

– Давно ли вы покинули ее?

Теперь на меня вновь смотрели мудрые, усталые глаза существа, видевшего слишком много.

– Давно ли? Не знаю. Мы не ведем счет времени, только если имеем дело с народами этого мира. Когда мы отправились в изгнание, нам даровали милость: наши воспоминания потускнели и дом является нам лишь во снах, да и то нечасто.

Сны! Я задрожала, перед глазами все поплыло. Не хочу помнить свои сны! Я схватила кубок и поднесла его к губам. Может, вино прогонит этот нестерпимый холод внутри? Но едва я ощутила на языке пряный вкус, как вновь в душе шевельнулось неясное беспокойство.

Тем временем мужчины и женщины вокруг нас пара за парой поднимались из-за стола и, взявшись за руки, направлялись к шатрам. Приближался час, которого я страшилась больше всего.

– Пойдем, дорогая?

Теперь голос Херрела звучал совсем по-другому – тихо и нежно.

«Нет! »

Он обнял меня за талию. Любой счел бы нас сейчас парой разомлевших от вина влюбленных.

– Выпей, Гиллан. – Херрел взглянул на кубок. – За наше счастье. Пей же.

Его слова прозвучали как приказ, и я подчинилась. А затем покорно пошла с ним в шатер.

Там он начал целовать меня, и я отвечала на его поцелуи, но, когда его руки скользнули по моему телу, я отшатнулась. Нет, нет, не делай этого, кричало все мое естество! Ты больше не будешь прежней, это смерть, Гиллан! И тогда в ответ на это предостережение внутри меня поднялась мощная волна Силы и хлынула наружу. Забившись вглубь ложа, я видела, как на бледном лице Херрела проступают кровавые полосы. Кого я только что отвергла? Человека или зверя? .. Я закрыла глаза руками и, кажется, закричала.

– Ведьма… – произнес Херрел, отпрянув. – Так, значит, ты ведьма… Гиллан!

Я взглянула на него.

– Я не знал, – растерянно пробормотал он. – Не знал.