Седьмая жертва - Александра Маринина

– Так ты бы домой к ней зашел. Вениамин, я тебя не понимаю, – строго сказал Сергей, – твоя приятельница, я бы даже сказал – добрая знакомая пообещала прийти на день рождения и не пришла. И ты даже не поинтересовался, что случилось. А вдруг она заболела, лежит и встать не может? Она ждет, что ты, ее друг, забеспокоишься, станешь ее искать, придешь навестить, лекарства купишь или там врача вызовешь. А ты слоняешься по улицам и называешь ее сукой. Не дело это, Вениамин. Мужчины так не поступают. А друзья тем более.

Зарубин знал слабое место Бритого. В прошлом школьный учитель, Польников всегда всех поучал, требуя от людей, с которыми общался, соблюдения кодекса чести, в котором на первом месте стояли дружба, взаимная поддержка и взаимовыручка. Сейчас ему уже под пятьдесят, в школе он не работает лет двадцать, но педагогические привычки Вениамин сумел как-то сохранить, несмотря на двадцать лет беспробудного пьянства. Слова оперативника заставили его посерьезнеть.

– Может, конечно, и заболела… Вообще-то она здоровая, как я не знаю кто, никакая хворь ее не берет. И правда, надо пойти проведать.

– Хочешь, я с тобой схожу? – предложил Зарубин. – Мне все равно в ту сторону надо.

Он не имел ни малейшего представления о том, в какую сторону нужно идти к дому Надьки Танцорки, но Бритый на это внимания не обратил. В конце концов, Зарубин ведь не сказал, что не знает Надьку, а коль знает, то и адрес знает, это само собой.

– Пошли, – кивнул Польников, – в случае чего ты ей «Скорую» вызовешь, ладно? Ты мент все-таки, тебя они послушают.

Они не торопясь дошли до Малого Власьевского переулка и вошли в воняющий испражнениями подъезд. Квартира Танцорки находилась на втором этаже. На звонок никто не открыл, на стук тоже.

– Во! – обиделся Бритый. – Ее и дома-то нет, а ты говоришь – заболела. Шляется небось где-нибудь. Ну точно – сука. Она всегда такая была. Мы народ простой, а она, блин, балерина. Балерина Грета из государственного балета. Всегда нос воротила, всегда выше нас себя считала. Потому и к Тамарке не пришла.

– Погоди, – остановил его Сергей, – не гони волну. Ведь в прошлом году она приходила к Тамарке на день рождения?

– Ну.

– И в позапрошлом?

– Ну.

– И в ваших гулянках всегда участвовала?

– А то как же.

– И вас к себе домой звала?

– Непременно. Вообще-то ты прав, она всегда ходила. А вчера вот не пришла почему-то…

– То-то и оно. Может быть, ей там так плохо, что она встать не может. Знаешь, есть такие болезни, когда человек в сознании, а сил нет подняться с кровати. Или ногу сломала и ходить не может. А может, она вообще сознание потеряла, а мы тут с тобой стоим и ее обсуждаем. Вениамин, ты рожи-то мне не строй, я же знаю, что у тебя ключи есть от этой квартиры. Доставай, не стесняйся.

– Ты что, начальник, – забормотал Бритый, – откуда у меня ключи… Да я никогда…

– Валяй открывай, – махнул рукой Зарубин. – Я разрешаю. Под мою ответственность.

Насчет «точного знания» он, конечно, блефовал, но зато точное знание характера Вениамина Польникова у Сергея было. Как только Венька заговорил о том, что Танцорка «брезгует и задается», оперативник понял весь расклад. Польников считал себя неотразимым внешне и неповторимым в сексуальном плане. Он до такой степени считал себя Мужчиной с большой буквы, что ежедневно брился утром и вечером, несмотря на насмешки окружающих. Этим и прозвище свое заслужил. Все женщины, по его мнению, должны быть от него без ума, поскольку он обладает настоящим мужским характером и огромной потенцией. Единственный его недостаток – социальный статус. Статус немного подкачал, что есть, то есть. Но во всем остальном он даст фору кому угодно. Поэтому если женщина его отвергает, несмотря на все имеющиеся достоинства, то причина этому может быть только одна: она задается, ее именно социальный статус Бритого и не устраивает.

Коль Бритый был любовником, или, выражаясь языком милицейских протоколов, сожителем Надьки Танцорки, то он наверняка умеет открывать дверь ее квартиры. Ключом ли, полученным от самой хозяйки, или маникюрными ножницами – значения не имеет. В данном случае оказались именно ножницы.

– Надь! – крикнул Польников, открывая дверь и делая шаг в прихожую. – Надь, ты дома?

Квартира была пуста.

– Шляется! – со злорадным удовлетворением констатировал Вениамин. – Я так и знал. Такие, как Надька, никогда не болеют. Сволочь тонконогая!

Сергей обошел запущенную донельзя комнату, оглядывая обстановку. Глаза его зацепились за яркие пакеты, лежащие на полу. Здесь же валялись отрезанные бирки и кассовые чеки. Он поднял их и принялся внимательно рассматривать. Понять, что написано на бирках и от какого они товара, Зарубин не смог, зато в чеках разобрался быстро. Через минуту он уже знал, какого числа, в каких магазинах и на какую сумму все это было куплено.

– Смотри-ка, – окликнул он Бритого, который воспользовался случаем и уже шарил в хозяйском шкафу в поисках спиртного, – подруга твоя прибарахлилась не далее как вчера.

– Чего? – не понял Вениамин, поскольку внимание его было сосредоточено на содержимом кухонных шкафчиков.

– Шмоток, говорю, твоя Надька вчера накупила без малого на десять тысяч рублей.

Польников прискакал из кухни, выпучив глаза.

– На сколько, на сколько?

– На десять тысяч.

– Это по-старому на десять «лимонов», что ли?

– Именно. Она у вас, оказывается, богатенькая.

– Да ты чего, – искренне возмутился Бритый, – у ней пенсия копеечная и никаких дополнительных источников. У нее даже телефон отключили, потому что она за него год не платила. Откуда у нее такие деньги?

– Вот и я хотел бы знать, – задумчиво проговорил Зарубин. – И откуда у твоей Танцорки такие деньги? Придется ее поискать и спросить. Может, она обокрала кого?

– Да ты чего, – но прежней уверенности в голосе Бритого уже не слышалось, – Надька не воровка.

– Тогда откуда деньги? Ну объясни мне, Вениамин, только просто, четко и доходчиво, откуда у нищей, пьющей пенсионерки могут вдруг появиться такие деньги?