Закон трех отрицаний - Александра Маринина

Станислав Оттович вел свою родословную от тех самых немцев, которые приехали в Россию еще во времена Петра Великого, и давно уже Риттеры превратились в самых настоящих русских, хотя знание немецкого языка передавалось из поколения в поколение и считалось в семье обязательным. В глазах Зои знаменитый художник был окружен ореолом «заграничности», и это существенно прибавляло ему привлекательности наряду с такими немаловажными факторами, как слава, наличие огромной квартиры в «высотке», автомобиля и дачи. В «высотках» жили в те времена только «самые-самые», да и автомобили в личной собственности встречались куда как нечасто. Вдобавок ко всему Риттер был статным элегантным мужчиной, умел красиво ухаживать и ввел свою юную возлюбленную в круг самых известных людей страны – писателей, музыкантов, художников, крупных ученых.

Одним словом, Зоенька ни секунды не сомневалась в том, что более подходящего мужа для нее просто быть не может.

И разумеется, во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов знаменитая молодая актриса Зоя Риттер принимала самое активное участие во множестве мероприятий. На одном из концертов она познакомилась со студенткой из Испании, дочерью пламенного борца с франкистским режимом, Хуанитой Геррера. Хуанита довольно прилично говорила по-русски, и девушки быстро сдружились. Узнав, что Зоя на четвертом месяце беременности, Хуанита радостно заявила:

– Мы с тобой теперь сестры, и давай договоримся, что я буду крестной матерью твоего ребенка.

– Но ведь ребенок родится, когда тебя не будет в Москве, – возразила Зоя. – И потом, у нас крестить нельзя, за это могут из комсомола исключить.

– Да? – Испанка призадумалась, потом решительно тряхнула головой. – Ну и что? Пусть это будет нашей тайной. Мы сейчас придумаем имена для мальчика и для девочки, и ты дашь мне слово, что назовешь ребенка именно так, как мы придумаем. А я буду всегда молиться за своего крестника.

На том и порешили. Имена выбирали долго и вдумчиво, обеим хотелось, чтобы имя Зоиного малыша было хоть как-то связано с испанской крестной. Мальчика решили назвать Иваном, поскольку сочли, что Иван аналогичен Хуану, для девочки же выбрали имя Анита.

Родилась девочка. Уже лет в шесть, узнав историю происхождения своего имени, она буквально заболела Испанией. К десяти годам Анита прочла огромное количество книг, где был хотя бы один абзац, посвященный истории или культуре этой страны. Она упросила мать найти педагога по танцам, чтобы научиться танцевать фламенко. Она училась в музыкальной школе по классу гитары и ходила три раза в неделю на уроки испанского языка.

Педагог по танцам преподавал в театральном вузе, и когда для какого-то фильма понадобилось найти девочку-подростка, танцующую фламенко, имя Аниты Риттер всплыло самым естественным образом. Красивая, умненькая не по годам, не только танцующая, но и играющая на гитаре (а это значит, что можно снимать не только крупные планы лица, но и общие планы, на которых видны руки) девочка оказалась для создателей фильма настоящей находкой. Под нее даже сценарий был переписан, чтобы из крошечного тридцатисекундного эпизодика получилась роль минут на пять со словами.

С ролью Анита справилась более чем удовлетворительно, и Зоя Риттер с полным правом с этого момента считала, что жизнь ее удалась. Мало того, что собственная карьера в кино состоялась, так еще и муж всем на зависть, и дочка – матери на радость.

Однако очень скоро ей пришлось свои взгляды пересмотреть. И причиной стал веселый и обаятельный мастер станции техобслуживания, который чинил Зоину «Победу». И что уж в нем было такого необыкновенного, Зоя поначалу даже не поняла. Ну парень, лет на пять моложе ее самой, ну глаза яркие, ну зубы белые, ну смех заразительный да улыбка веселая. И что? Разве это может перевесить все достоинства, которыми обладает Станислав Оттович? Конечно, не может. А то, что рядом с Гришей Кабалкиным Зою охватывают какие-то ранее неведомые ощущения не то тяжести в ногах, не то легкости в голове, так это сущая ерунда, это так… Как «так», она додумать не могла, потому что действительно ничего похожего никогда не испытывала.

Тем не менее после знакомства с Григорием Зоя стала вдруг необыкновенно остро ощущать тяжесть бремени быть женой самого Риттера. Она и раньше замечала свое несоответствие уровню образованности мужа и его друзей и старалась побольше молчать и не высовываться, чтобы не ляпнуть что-нибудь эдакое, из-за чего Станиславу Оттовичу придется ее стесняться. Муж постоянно давал ей понять, что у нее провинциальные замашки и плебейские вкусы, Зоя же принимала критику как должное, внимала супругу с открытым ртом, одевалась только так, как ему нравилось, и делала только то, что он велел. Необходимость соответствовать «самому Риттеру» превратилась в тяжкий ежедневный труд, но Зоя считала его неизбежным элементом той красивой жизни, для которой, как она полагала, была создана, и безропотно меняла наряды и следила за каждым своим словом, повинуясь указаниям мужа.

И вдруг оказалось, что можно болтать часами на любые темы, не боясь показаться глупой и необразованной, можно носить кофточки с рюшечками, которые ей так нравятся и которые вызывают у Риттера гримасу брезгливости, и при этом слышать, что она самая нарядная, самая чудесная, самая красивая, что с ней легко и радостно.

Зое понадобилось несколько месяцев, чтобы осознать, что происходит. Истина открылась ей в тот момент, когда она поняла, что беременна. Разумеется, не от мужа. Ни о каком аборте даже речь идти не могла, она была счастлива, она хотела этого ребенка. Она больше не хотела блистать рядом со светским мужем, она хотела только одного: выйти замуж за Гришу Кабалкина, варить ему борщи, стирать носки и рубашки, родить ребенка и воспитывать его. Зоя поняла, что волею судьбы попала не в свою колею и живет не своей жизнью, что кино и богема, светская жизнь и светские интриги – для других, а ее призвание – быть женой и матерью. Причем женой именно Григория Кабалкина, а не кого-то другого, и матерью именно его ребенка, а не чьего-то еще.

Хорошее воспитание Станислава Оттовича позволило обойтись без грандиозного скандала. Зоя быстро собрала вещи и вместе с Анитой переселилась к Грише в однокомнатную квартирку в хрущевском доме. Через месяц был оформлен развод, еще через месяц сыграли свадьбу, Зоя сменила фамилию и из Риттер превратилась в Кабалкину, а вскоре родилась Любаша.

После родов Зоя сильно располнела, но не предпринимала ни малейших усилий, чтобы привести фигуру в порядок. Пару раз ее приглашали на кинопробы, но, увидев вместо стройной красавицы бесформенную тушу, даже не пытались скрыть разочарование. Очень скоро о ней как об актрисе все забыли, но ни Зою, ни ее нового мужа это не расстроило. Гриша манипулировал запчастями и очень прилично зарабатывал, сама же Зоя, отсидев положенный срок в декретном отпуске, устроилась в Дом пионеров руководить театральным кружком. Станислав Оттович исправно платил солидные алименты на Аниту, пока той не исполнилось восемнадцать. Одним словом, семья отнюдь не бедствовала.