Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток - Александра Маринина

В его голосе появилось недоверие, но пока еще слишком ленивое, чтобы быть опасным.

– Чтобы делать подарки, не обязательно любить женщину, достаточно просто хорошо к ней относиться. Он действительно хорошо ко мне относится, мы не сделали друг другу ничего плохого. Уже после нашего развода его мама тяжело заболела, и я сидела с ней все свое свободное время. Потом помогала с похоронами, с поминками. Мы же не враги с ним. Вот он и решил сделать мне что-нибудь приятное. А что, тебя от этого коробит? Тебе неприятно, что я куплю машину на его деньги и буду на ней ездить?

– Я еще не решил, – уклонился от ответа Игорь. – Но согласись, это не совсем обычная ситуация.

– Согласна, – кротко ответила Ира, хотя совершенно не была с этим согласна. Но ее истинное мнение никакого значения в этот момент не имело. Значение имело только одно: она должна понравиться этому человеку настолько, чтобы он ввел ее в свой дом в качестве постоянной гостьи и предоставил ей возможность общаться со своими родителями. Главным образом, с отцом. И для достижения этой цели ни в коем случае нельзя начинать открытую борьбу за собственные мнения, вкусы и точки зрения. Нужно подлаживаться таким образом, чтобы стать комфортной для Игоря. А для этого, как Ира успела понять, нужно не так уж и много. Быть неболтливой и ненавязчивой, не звонить самой и ничего не требовать, ни в чем не проявлять инициативы и ни за что не упрекать. Вот и все, что ему требуется от женщины.

– Видишь ли, – смиренным тоном продолжала она, – я приняла предложение взять деньги на машину, потому что в тот момент рядом со мной не было мужчины, и этот подарок не мог никого оскорбить. Я же не подозревала, что встречу тебя. Если ты собираешься продолжать встречаться со мной, то я, разумеется, откажусь от машины.

– И потом будешь об этом сожалеть? И говорить, что из-за меня осталась без колес и вынуждена ездить на метро?

Так, начинается! Этот типчик тоже из породы тех, кто пытается сидеть на двух стульях. Хочет, чтобы ради него приносились жертвы, но чтобы потом их в этом никто не упрекал. И на елку влезть, и задницу не ободрать. Ах, если бы можно было открытым текстом сказать ему все, что Ира по этому поводу думает! Но нельзя. Надо затаиться и притворяться. Создавать образ, который его не испугает.

– Игорь, если я откажусь от машины, то не потому, что ты об этом попросил, а потому, что я сама так решила. А вину за последствия собственных решений я не имею обыкновения перекладывать на других. Ты меня с кем-то спутал, – в меру холодно произнесла она, отнимая пальцы от его руки и играя обиду.

Обиду он почувствовал, поэтому резко повернулся к ней, обнял, зарылся лицом в спутанные густые кудри.

– Извини, Ириша.

Она ответила на его жест, ответила страстно и порывисто, ведь нужно было потянуть время, постараться, чтобы ее застали здесь родители Игоря. Ира очень старалась. Еще неизвестно, пригласит ли он ее в свой дом еще раз. Может быть, будет брать ключи у приятелей, как делают многие. Или квартиру снимет. Или захочет приходить к ней, в коммуналку, а это уж никак нельзя, он может случайно нарваться на Наташку, узнать ее, потом дома расскажет, что познакомился с Вороновой, известным кино– и телепублицистом. И связь Иры с Наташей станет для всех очевидной. А может быть, он утратит к ней интерес и больше вообще не позвонит и не захочет встречаться. В любом случае сегодняшний шанс познакомиться с отцом Игоря может оказаться единственным и последним, и упускать его нельзя ни в коем случае.

Второй акт Барбизонского балета (как Ира про себя называла любовные утехи) длился по понятным причинам заметно дольше, после чего утомленный любовник проспал целый час, предоставив своей подруге возможность как следует рассмотреть комнату. Результатами осмотра Ира осталась довольна. Комната просторная, светлая, обставленная хорошей мебелью, не особенно дорогой, отечественной, но зато удобной и вполне симпатичной. Все стены завешаны полками с книгами. Широченный раскладывающийся вперед диван в собранном состоянии представлял собой мягкий «уголок», к которому прилагались два низких глубоких кресла и пуф с большим квадратным стеклом, хочешь – используй как сиденье, хочешь – как стол. В данный момент это был именно стол, на нем стояла затейливая керамическая пепельница и радиотелефон с автоответчиком – писк моды на пике стоимости. Иру поразило отсутствие каких бы то ни было фотографий, которые в других домах, где она бывала, обычно в изобилии стояли за стеклами книжных полок. Ну ладно, фотку бывшей супружницы можно и не держать у себя перед глазами, это дело понятное, но ведь Игорь говорил, что у них есть ребенок. Врал, что ли? Или настолько равнодушен к сыну? Вот урод-то! Да если бы у нее был сын, она бы все стены во всей квартире его изображениями обклеила, чтобы глаз все время на них останавливался и радовался.

Ира тихонько выскользнула из-под одеяла и побежала в ванную. Это было, конечно, весьма рискованное предприятие, кто его знает, в какой момент вернутся родители, но она понадеялась на везенье. Вернувшись, оделась, выбрала книгу, которая показалась ей правильной – «Сто лет одиночества» Маркеса, – и уселась в кресло. Первые две страницы одолела с трудом, никак не могла продраться сквозь длиннющие многострочные предложения, а потом и не заметила, как оказалась во власти магнетически завораживающей прозы. И очнулась только тогда, когда раздался деликатный стук в дверь и приятный женский голос произнес:

– Игорек, мы вернулись!

«А ничего у него предки, тактичные, – мелькнуло в голове у девушки, – увидели в прихожей мое пальто и туфли и не стали врываться к сыну. Пора действовать».

Она видела, как Игорь приоткрыл глаза и собрался было что-то сказать, но не стала дожидаться, быстро вскочила с кресла и с открытой книгой в руках вышла из комнаты. Мизансцена сложилась в голове заранее, теперь нужно было ее правильно отыграть. Голос должен быть мягким, приятным. И никакого смущения.

– Добрый вечер, меня зовут Ириной. Игорь спит, а я вот читаю тихонько, чтобы ему не мешать.

Перед Ирой стояла приятная женщина лет пятидесяти с небольшим, чуть полноватая, с приветливым лицом. На губах – помада в цвет модной оправы очков. В ушах – маленькие золотые сережки без камней, изящные и оригинальные. И такое же кольцо на руке. Стрижка сделана явно у хорошего мастера. А спортивного покроя брюки и длинный тонкий пиджак из такой же ткани куплены совершенно точно не на Рижском рынке.