Обратная сила. Том 3. 1983–1997 - Александра Маринина

Участковый сделал шаг в ее сторону и выразительно повел носом.

– Свежак, – вынес он свой вердикт, – двух минут не прошло, как выпила. А у муженька запашок постарше, часа полтора-два будет. Ну что, гражданин Петренко, будем протокольчик составлять? Пришел с работы, выпил как следует, от души, избил жену, а когда милиция приехала, велел ей быстренько хлопнуть стакан и сказать, что сама упала спьяну. Так все было, а, Петренко?

– Я сама… – начала было Юля, но Орлов быстро и крепко взял ее за предплечье и потянул за собой в комнату.

Закрыл дверь, усадил женщину на диван, сам присел напротив, пододвинув себе стул. Попутно отметил, что комната тоже очень чистая и аккуратная, на стенах много полок с книгами, мебель хорошая. Как-то странно это все…

– Юля, почему? – спросил он. – Я не спрашиваю, почему он вас бьет. Я спрашиваю: почему вы это терпите? Почему не позволяете его привлечь? Это ведь не в первый раз уже, правда?

– Я сама, – с тупой покорностью повторила она. – Вадик ни в чем не виноват. Я сама напилась и упала.

Борис видел, что выпитое за несколько минут до этого спиртное начало оказывать свое действие, еще чуть-чуть – и женщина перестанет сопротивляться и врать. Правда, что бы она сейчас ни сказала, уже завтра она сможет оспорить протокол, заявив, что была сильно пьяна и сама не понимала, что говорила. Да, ее муж-садист был далеко не глуп.

– Сколько лет вы женаты?

– Семь.

– И у вас сегодня действительно годовщина свадьбы?

Юлия отрицательно помотала головой.

– Значит, это муж попросил вас солгать? Чтобы мы решили не портить вам праздник и побыстрее отстали?

Она молча кивнула.

– Юля, вы хоть понимаете, что в следующий раз он может вас просто убить? Почему он вас избил сегодня? Вы поссорились? Из-за чего?

– Мы не ссорились, – выдавила она распухшими губами, из которых сочилась кровь.

Кровь молодая женщина вытирала бумажной салфеткой, зажатой в руке.

– Вадик пришел с работы… в плохом настроении… и начал придираться ко всему… Он всегда придирается, когда настроение плохое. Выпил… Я пыталась как-то… отвлечь, успокоить, а он пил и еще больше сердился… У него это бывает… Иногда… Он очень хороший, очень, он самый лучший на свете… просто вот так… получается… иногда…

– У вас дети есть? – спросил Орлов.

– Есть, дочка, пять лет.

– Где она?

– В садике, она на пятидневке, мы ее по пятницам только забираем.

– А почему на пятидневке? Я смотрю, вы не до ночи работаете, вечера дома проводите, чего же ребенка не берете?

Юлия молчала, из глаз катились слезы, и женщина непроизвольно морщилась от боли, когда слезинки попадали на свежие ссадины.

– Хотите, я вам скажу, почему у вас ребенок на пятидневке? – продолжал Борис. – Потому что припадки ярости случаются с вашим мужем не иногда, как вы меня пытаетесь уверить, а регулярно, по нескольку раз в неделю, и вы сами никогда не можете заранее предугадать, как пройдет вечер. Он бьет вас постоянно, и вы пытаетесь хотя бы ребенка уберечь. Готов держать пари, что на выходные к вам приезжает ваша мама или вы дочку отвозите к ней. Вы боитесь за своего ребенка, Юля, и это правильно. Но я не могу понять, почему вы не боитесь за себя? Если муж вас не просто побьет, как сегодня, а искалечит, то его посадят уже независимо от вашего желания. Это только с побоями ваши фокусы проходят, а с тяжкими телесными повреждениями или, не дай бог, убийством так не получится. Его посадят, причем надолго. Что будет с вашей дочкой? Вы об этом подумали? Зачем вы подвергаете ни в чем не повинного ребенка риску страшной психологической травмы и сиротства?

Женщина по-прежнему молчала. Борис достал из планшета бланк и ручку.

– Давайте сделаем все по уму, вы напишете заявление и дадите показания, а я вам обещаю, что посажу вашего Вадика. Крепко и надолго. Найдем свидетелей, докажем, что это были не однократные побои, а систематические истязания.

– Я не могу, – пробормотала Юля.

– Почему? Ну почему? Вам не жаль себя и дочку?

– Я не могу его посадить.

– Почему? – терпеливо повторил Борис.

– Я люблю его. Я его так люблю, что… Я дышать не смогу без него. Я умру, если его не будет рядом.

– Юля, ваш муж – садист и психопат, неужели вы сами не понимаете этого?

– Я знаю. Но для меня он лучше всех на свете. Я его люблю. Пожалуйста, не забирайте его у меня, я не выживу…

Дело частного обвинения, так записано в законе. Без добровольного желания потерпевшего возбудить уголовное преследование нельзя. И по просьбе потерпевшего уже возбужденное дело все равно подлежит прекращению.

Когда-то в школьные годы родители водили Бориса на спектакль «Валентин и Валентина», где один из персонажей произносит что-то вроде: «Растишь дочь, воспитываешь, а она потом приходит и заявляет: «Мама, он вор и убийца, но я его люблю». Фраза эта накрепко засела в памяти и всегда вызывала у Бори Орлова смех. И вот теперь он слышал почти то же самое: Вадим Петренко – садист и психопат, но я его люблю. Только в этот раз почему-то Борису совсем не смешно.

Следователю Орлову тогда так и не удалось уговорить Юлию написать заявление. На все его доводы она отвечала только одно:

– Вы не понимаете. Я очень люблю Вадика. Вы не понимаете…

И Борису пришлось признаться самому себе, что он действительно не понимает. Выходит, есть вещи, не подвластные уразумению, даже если у тебя высшее образование и какой-никакой опыт работы в следствии. Разумеется, это не означало, что старший лейтенант Борис Орлов не считал себя взрослым и самостоятельным. Но мысль о том, что он может чего-то не понимать в человеческих отношениях и вообще в людях, он принял искренне и безоговорочно.

* * *

Субботнее утро началось, как почти всегда в выходные дни за последний месяц, неспешными разговорами о предстоящей свадьбе. Борис и Таня долго валялись в постели и ленивыми сонными голосами снова и снова обсуждали список гостей, распорядок торжественного дня, и успеет ли портниха дошить платье, и не подведет ли парикмахер, и нужно ли устраивать «второй день» дома или достаточно только свадебного ужина в ресторане…