Детектив для уютной осени - Татьяна Полякова

– Янтарь? – спросил Меркурьев, пересыпая камушки из руки в руку. Они приятно шелестели.

Антипия кивнула. Щеки у нее горели от ветра, и блестели карие глаза.

– Виктор Захарович сказал, что после штормов янтаря всегда бывает много. Я вышла и вон сколько набрала.

– Ерунда какая-то, – сказала Софья, поглядывая на камушки. – Я где-то читала, что янтарь – это отвердевшая смола. Вроде в старину в море падали какие-то сосны, смола затвердевала, и из нее получался янтарь. Так и было написано! ..

Меркурьев промолчал, и Антипия промолчала тоже.

– Я только не понимаю, кому она нужна, смола! Ну, если это и вправду смола. Не бриллиант, не изумруд! .. И еще про какую-то комнату из янтаря я читала. Вроде она пропала и все ее ищут. Как из него может быть комната, если он такой мелкий? В комнате должны быть стены, полы, потолок! Как могла пропасть комната, я не понимаю? ! Ну вот в квартире – было три комнаты, а стало две, что ли?

– Ну, – сказал Меркурьев бодро и ссыпал янтаринки в подставленную ладонь Антипии. – Попробуем забраться? Я вам буду помогать.

– Да мы уж надеемся, – пробормотала Софья, а Антипия опять ничего не сказала.

По очереди – Меркурьев возглавлял, Антипия замыкала – они забрались по валунам к подножию старого маяка. Первым забирался Меркурьев, утверждался на валуне, осматривался, куда в случае чего можно спрыгнуть, потом за руку втягивал одну и вторую даму. Как это ни странно, Антипия забиралась легко и ловко, несмотря на одежды, которые ей мешали, а Софья с трудом, раздражаясь все больше и больше.

На мысу ветер был гораздо сильнее, чем внизу, на пляже. Он срывал со слабых волн мелкую водяную пыль. Пыль висела в воздухе, и в ней дрожала и переливалась радуга.

– Как здорово! – закричала Антипия, увидев радугу. – Смотрите, ребята, какая красота! ..

– Да уж, конечно, – пробормотала Софья. – Ничего не скажешь! А то мы радуги никогда не видали! ..

Меркурьев, задрав голову, рассматривал серые могучие стены, сложенные из неровных камней, черепичную крышу, кое-где темневшую пятнами дыр. Балкон с полуразвалившейся решеткой опоясывал маяк на неизмеримой высоте. На одной из уцелевших секций решетки сидела белая чайка.

– Где-то должен быть вход! – сквозь ветер прокричал Меркурьев. – Может, поищем? Вдруг он не заколочен?

– Я туда не пойду! – закричала в ответ Софья. – Еще свалится что-нибудь на голову или чайка наделает! .. Отмывайся потом! ..

Какая умная, дальновидная и предусмотрительная девушка, подумал Василий Васильевич ни к селу ни к городу. Должно быть, станет хорошей женой и матерью! ..

Он пошел по каменной террасе вокруг маяка. Ветер рвал полы куртки, трепал капюшон так, что казалось, он вот-вот оторвется. Василий Васильевич накинул капюшон на голову, ветер тут же его сорвал. Меркурьев рассердился, натянул капюшон и накрепко стянул завязки.

Сразу стало тихо, словно уши заложило.

Все ему нравилось – каменные валуны, радуга, качавшаяся в брызгах, сильный ветер, чайка, солнечное небо, языки песка, которые намело между валунами.

Вдруг кто-то взял его за руку. Он остановился и оглянулся.

– Нам туда нельзя, – проговорила Антипия. Она придерживала под подбородком изумрудный платок, который рвал ветер. Глаза у нее были дикие. – Мы не должны туда ходить.

– Куда? !

Она подбородком показала куда-то.

– Чего мы встали? ! – Софья, тяжело дыша, приблизилась к ним, нагнулась и уперлась руками в колени. – И вообще, зачем мы сюда лезли? ! Кто-нибудь знает? Нельзя, что ли, с пляжа посмотреть?

– Не ходи туда, – сказала Меркурьеву Антипия.

– Девочки, не нервничаем! – призвал он. – Мы сейчас обойдем маяк и вернемся в гостиницу.

– Стой, не ходи! ..

Но он уже скорым шагом шел по каменной террасе. Ветер рвал полы куртки и капюшон. Под кроссовками скрипели песок и мелкие камушки.

Василий Васильевич перепрыгнул канавку, размытую дождями, и приблизился к серой, наглухо закрытой двери с двумя поперечными перекладинами. Дверь была укреплена проржавевшими железяками, и казалось, что она не открывалась много лет.

Меркурьев потянул чугунное кольцо, заменявшее дверную ручку, и дверь подалась так неожиданно легко, что он чуть не завалился на спину.

– Туда можно войти! ..

Он заглянул. Внутри царил полумрак, и после солнца и ветра трудно было различить что-нибудь определенное. Василий Васильевич оглянулся. Со стороны моря подбегала Антипия, куда-то показывала рукой.

– Что? – Василий Васильевич посмотрел, куда она показывала, и ничего не увидел. – Что такое? !

– Посмотри! ..

Меркурьев аккуратно прикрыл тяжелую дверь и посмотрел.

Он увидел лакированные ботинки – среди кустов желтой травы, – и удивился, кому пришло в голову лежать в траве в ноябре месяце. Затем он увидел задравшиеся брюки, а следом неестественно вывернутую руку в песке. Ладонь была голубоватого цвета, и эта вывернутая ладонь все ему объяснила.

Он понял как-то сразу, моментально, – у подножия маяка в траве лежит мертвый человек.

Преодолевая страх, Василий Васильевич подошел и посмотрел.

Один из тех двоих, что вчера пировали в гостиной островерхого дома и пели «Ах, какая женщина, какая женщина! », лежал на спине, уставившись в небо стеклянными глазами. Одна рука вдоль тела, вторая выгнута под каким-то странным углом. Он был в костюме – как вчера, – рубаха распахнута на пузе, пуговицы отлетели, и видно было волосатый, абсолютно белый живот.

Антипия быстро и жарко дышала Василию Васильевичу в ухо.

– Что вы там нашли? Опять янтарь какой-нибудь?

Софья подошла поближе, вытаращила глаза и громко сказала:

– Ой! – Подумала и добавила: – Мы же его знаем! Это тот, вчерашний! А чего он здесь лежит?

– У кого телефон с собой? – спросил Василий Васильевич будничным голосом. – Я свой в комнате оставил. Надо бы позвонить.

– У меня, – Софья достала телефон. – Куда звонить? Нет, а чего он лежит?

– Он умер, – объяснила Антипия, Софья засмеялась:

– С перепою, что ли? .. Такие, как он, просто так не умирают! Эй! Вставай! – Она немного подвинула Антипию, нагнулась и потрясла лежащего за плечо. Потом оглянулась.