Как не остаться одинокой - Елена Николаева

Практически все взрослые пережили в собственном детстве ситуации, когда, сидя плотным кружком и дрожа от страха, внимали равномерному голосу: «Мама послала детей купить мыло. Но велела не покупать земляничное (или клубничное, цветочное – все равно какое, лишь бы имелся определенный запрет). Дети пришли в магазин и забыли о мамином наказе. Точнее, они о нем помнили, только забыли, какое мыло нужно купить. Поскольку мама упоминала земляничное, купили его. Пришли домой. А ночью из подполья…» Дальше в повествовании появляется зеленая рука, которая начинает всех убивать, или вдруг шторы душат всю семью. С подобным творчеством знакомо большинство людей, хотя бы на короткий срок попадавших в детский коллектив, стремительно приобщающий новичка к фольклору, в котором отражается данность – дети не воспринимают частицу «не».

Отсюда важнейшее психологическое правило: с детьми говорят не отрицательными предложениями, а содержательными, с конкретным планом действия. Вместо «не переходи дорогу в неположенном месте» – «дорогу переходи на зеленый свет по „зебре“». В первом случае ребенок должен найти положенное место и, вполне вероятно, в ходе процесса попадет под машину. Во втором случае все ясно: есть всего один вариант поведения. Поэтому, если, напутствуя ребенка перед детским садом, родители говорят: «Ни с кем не дерись», ребенок, который не знает, что можно делать в детском саду, начинает посещение с драки. А если вы скажете: «Поиграй с Петей» и «Помирись с Машей», у ребенка будет конкретный план действий.

Красная Шапочка в сказке поступила так же, как поступает любой ребенок: не услышала частицу «не». Более того, она знала, что нельзя делать, но не знала, что можно делать, идя через лес.

Итак, девочка шла по лесу и пела песни (о том, что следует идти тихо и крадучись, ее никто не предупреждал), что ускорило появление волка. Встретившись с ним, она вежливо, как любой ребенок, обученный правилам поведения, рассказала все: и куда идет, и где живет бабушка. В сказке этот момент неясен, но, видимо, место расположения бабушкиного домика было военной тайной.

Волк предложил девочке идти длинной дорогой, а сам побежал короткой. При этом, узнав все, что нужно для дальнейших действий, он почему-то сразу не стал есть Красную Шапочку, а предпочел сделать это в кровати, в домике бабушки. Что кажется нелогичным: осторожный зверь, скорее всего, быстро бы съел девочку, узнав о месте пребывания бабушки, прибежал бы к ней, съел ее, выбежал бы из домика – и был таков. Так поступают те, кто хочет, чтобы их не поймали. Сколько олигархов из нашей страны спокойно живут за границей только потому, что правильно все рассчитали? Наш же волк делает все, чтобы его конец стал иным.

Он прибегает в бабушкин домик, обманом узнает свойство замка («дерни за веревочку – дверь и откроется»), попадает внутрь и без разговоров съедает старушку. Далее возникает заминка в повествовании. Волк надевает одежду бабушки и ложится в постель. На иллюстрациях Густава Доре волк не только лежит в чепце и очках, но еще и в ночной рубашке с рюшами. Откуда они взялись? На каком этапе общения с бабушкой он снял с нее одежду, не сказано. Мы скромно предположим, что волк достал одежду из шкафа (немного порылся и выбрал, что понравилось). Но, возможно, бабушка заботливо подготовила второй комплект и положила рядом с кроватью?

Затем приходит девочка, и переодетый волк предлагает ей прилечь рядом с ним на постели. Дорогой читатель, навещая больную бабушку, вы тоже ложитесь к ней в постель? Вопрос, конечно, риторический. Красная Шапочка ставит корзинку на стол и ложится в постель к бабушке («и прилегла к ней на постель»). Оказавшись рядом с мордой, смущается и начинает светскую беседу по поводу изменившейся внешности бабушки. Наконец «бабушка» не выдерживает и съедает девочку. Далее волк не предпринимает попыток скрыть преступление – остается в постели и получает удовольствие от содеянного.

В это время «на шум приходят дровосеки». Но какой может быть шум, если волк проглотил девочку и бабушку так, что позднее они обе вышли из него «живые и невредимые»? Может, они, как и другие герои сказки, знали больше, чем Красная Шапочка? Или были осведомлены, когда нужно явиться, чтобы вершить справедливый суд? Или они регулярно навещали бабушку, у них были какие-то общие дела?

В любом случае охотники появляются в нужное время, разрезают (живому! ) волку живот, и оттуда выходят девочка с бабушкой. Бабушка, которая только что лежала в постели больная, отправляется за камнями, которыми все набивают живот волка. У юной Красной Шапочки случайно нашлись иголка с ниткой, чтобы его зашить. Обычно родители комментируют сказку словами о том, какая замечательная девочка и какой плохой да злой волк. Но мы-то видим, что здесь не все гладко, – иногда кажется, что волку соорудили ловушку, в которой девочка стала приманкой. Когда он попался, все стали активно шуметь и доказывать, что хищник виноват. Это так жизненно: виноват тот, кого поймали, а кого не поймали (или не хотели поймать) – не виновен.

Детективной эта история выглядит лишь в глазах современного человека, который рассказывает ее детям, прочитав видоизмененный редактором текст. Для читателей времен Шарля Перро все иначе. Дело в том, что сказка создавалась не для детей, а для девушек. Во всяком случае, для Перро – француза, жившего в галантном XVII веке, сексуальный подтекст был очевиден. Сказка даже заканчивается стихотворной «моралью»:

        Детишкам маленьким не без причин

        (А уж особенно девицам,

        Красавицам и баловницам),

        В пути встречая всяческих мужчин,

        Нельзя речей коварных слушать,

        Иначе волк их сможет скушать…

И так далее.

В те времена было принято писать фривольные сказочки для юных красавиц. Братья Гримм, записавшие ее немецкий вариант в начале XIX века, пытались убрать сексуальный подтекст и усилить нравоучительную сторону. Поэтому они добавили сцену с животом и набиванием его камнями – им наказание представлялось важной частью истории. Проблема в том, кого наказали, ведь волк лишь воспользовался обстоятельствами, созданными мамой и бабушкой.

Современные редакторы, стремясь привести сказку в соответствие с новыми реалиями, убирают из нее сексуальный и наказательный контекст, но их компоненты лезут в глаза со всех строк, создавая детективную историю. Такой ее увидел и описал психолог Эрик Берн, задумавшийся над тем, чему взрослые могут научить маленькую девочку с помощью этой сказки.