Последняя игра чернокнижника - Тальяна Орлова

– Почему ты ни о чем не спрашиваешь?

– А о чем спрашивать?

– О своем будущем, например. Это должно быть интереснее, чем элохи.

Я вздохнула.

– Айх Ринс, расскажите мне о моем будущем. Зачем вы меня купили?

– Сам не до конца понял. Может быть, чтобы узнать о самолетах? Я придумаю тебе какие-нибудь обязанности, не переживай, – он сделал паузу. – Хотя ты не очень-то переживаешь. Из тех, кого я впервые веду в свой замок, один на десяток не бьется в истерике. И почти никто из этих смелых не доживает до конца первого рая. Случайность или закономерность?

Я напряглась, но ответила, глядя на повязку – будто в глаза ему смотрела:

– А какой смысл биться в ожидании беды? На везение я уже давно не рассчитываю. Мой пессимизм вполне можно приравнивать к реализму. У меня было два господина, и два раза меня побили. Случайность или закономерность?

– Мне нравится твое здравомыслие, Кати.

– Катя, – зачем-то поправила я. Сама почувствовала неуместность и добавила: – Меня так зовут. Звали. Хотя какая разница на фоне всего остального?

– И не нравится твой пессимизм, Катя, – теперь он произнес правильно, а в тоне появилась ирония. – Хорошее слово, ум не сразу подкинул его значение, но вышло очень ёмко. Итак, пессимизм? Вряд ли кто-то в здравом уме назовет меня лучшим господином в Ир-Раттоке. И вряд ли кто-то из попавших в мои руки скажет, что ничего от этого не получил.

– Даже та служанка, которую вы три дня назад убили? – припомнила я.

– Ну, она тем более ничего не скажет, – ответил и отвернулся к окну, теперь улыбаясь. Продолжил через пару минут тишины: – Тогда обговорим правила, раз уж я все равно недавно удовлетворил похоть, а заняться больше нечем. Слушай внимательно, Катя, дважды повторять не буду. Это вопросы скорее твоего выживания, чем моего настроения.

Он явно ждал какой-то реакции перед тем, как начать.

– Я слушаю, айх.

– Мне не дерзить. Но на вопросы отвечать – честный ответ на мой же вопрос дерзостью не считается. Лучше вообще никак не обозначать свое присутствие, – он усмехнулся занавеске на окне, – если, конечно, не хочешь получить лишнего внимания. Теперь к главному. В моем замке работает много людей. Но проблема в том, что это мой замок, – он выделил слово «мой». – Со временем все привыкают и различают, например, злость преувеличенную от злости обыкновенной. Но в начале ты тоже будешь испытывать слишком яркие эмоции – держи их в узде. Тебя или кого-то еще я оберегать не собираюсь, сами о себе позаботитесь: ругайтесь, деритесь, вступайте в близость, делайте что хотите, но убивать вправе вас только я. Потому не перегибай палку и на всякий случай запирай дверь в спальню на ночь. Именно из-за этой особенности моей магии у всех слуг отдельные комнаты – перестраховка от неконтролируемых эмоций. Не могу же я и спать в повязке, а некоторые особенно чувствительные натуры ощущают этот факт даже через стены.

По мере его объяснения мои глаза становились все круглее. А голос задрожал:

– Я не совсем поняла… Айх, вы хотите сказать, что все в замке превращаются в монстров, убивающих всех подряд?

Он снова повернул лицо в мою сторону.

– Необязательно в монстров. На поверхность вылезает разное. Вот что ты почувствовала, когда я снял повязку в доме Нами – ты обернулась, я видел. А значит, обязательно попала под влияние, как и наш милый рогоносец.

Я поморщилась, но начала припоминать:

– Я ощутила… ненависть, – все-таки закончила предложение, ведь он сам недавно упоминал, что на вопросы нужно отвечать честно.

– Ко мне, – он не спросил, просто констатировал. – И это все?

– Нет, – я отвечала искренне не только для него, самой захотелось разобраться. – Еще и приступ бесконечной жалости. Даже когда господин Нами меня бил, я готова была разрыдаться от жалости к нему. Тогда это казалось логичным… но теперь кажется странным – в момент, когда вы меня покупали, я должна была испугаться за себя в первую очередь, а не хотеть напоследок его обнять и хоть чем-то утешить…

– А, – он выдал коротко. – Необычно. Но означает только, что ты считаешь жалость пороком. Даже стало интересно, какой жизнью ты жила до сих пор. Вот примерно так это и работает. Со временем ты научишься быть такой же в моем присутствии, какой была всегда, но поначалу это может сбивать с толку. Не только тебя – всех вокруг. Потому следи не только за собой, но и за остальными – и если кто-то заорет, что хочет разорвать тебя на куски, вспомни, что в тот момент ему это тоже может казаться логичным. Такое иногда случается, особенно с новичками. В общем, никому не доверяй полностью, отвечай за себя сама, никого не осуждай. Это и есть главные правила, кроме твоих обязанностей.

Мне хотелось нервно рассмеяться:

– Вы интересовались моей жизнью раньше – и только что ее полностью описали: не верь, не бойся, не проси. На этом все, айх?

– Почти. Я не совершу ошибку, отправив тебя в помощь кухаркам? Что ты все-таки умеешь?

– Воровать.

А что? И честно, и очень хотелось посмотреть на его реакцию. Ринс на несколько секунд замер, а потом рассмеялся, запрокинув лицо вверх. Смех пробирал до мурашек – его нельзя было назвать неприятным, но все же каким-то жутковатым. Я спешно добавила, пожалев об откровенности:

– И вы не совершите ошибку, отправив меня в помощь кухаркам!

Больше мы не говорили, а я сосредоточилась на своих ощущениях. Присутствие рядом черного айха давило, вызывало неприятные ассоциации и смутные страхи, но головы я не теряла – понятно, его воздействие в полной мере включается лишь тогда, когда он снимает повязку, а пока только тяжелая аура. Но тем не менее к этому чувству можно было привыкнуть, а значит, получится адаптироваться и ко всему остальному. И если абстрагироваться от моего отношения к этому негодяю, то можно признать: говорит он четко и по делу, холодно, но исчерпывающе предупреждает об опасностях. Если и жизнь в его замке будет такой же понятной, то я имею шанс пережить следующую неделю.