Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть - Мика Ртуть

– И когда мы должны исполнить долг перед подданными? – с напускной печалью спросил Кай.

– Все соберутся к двум пополудни. Обед планируется на берегу, гильдия речников устраивает парад и представление на воде. Уверен, вам понравится.

Под обсуждение водного представления Шу наконец-то позавтракала. Тошнить перестало, жизнь снова показалась прекрасной, а еще было ужасно забавно наблюдать за Каем и Таис. Эти двое определенно нашли друг друга! Наверное, потому что Таис не висла на наследнике престола, не льстила и не изображала из себя томную лань, а искренне интересовалась их детскими проделками и готова была хоть сейчас сменить парадное платье на удобные штаны и полезть вместе с мальчишками куда-нибудь в болото за особо голосистыми жабами.

Пожалуй, с такой фрейлиной Шу и в самом деле будет чувствовать себя в родном дворце гораздо лучше! Ну и Таис явно не будет претендовать на внимание Дайма. Для нее полковник МБ слишком взрослый. А вот мальчишки – в самый раз.

Цветы принесли, когда герцог Альгредо с дочерью откланивались. Расставались они ненадолго – Шу официально пригласила Таис на придворную службу, причем прямо сегодня. Раз уж Каю так нравится ее общество, пусть наслаждается им на прогулке.

– Цветы для вашего высочества, – объявил ужасно важный лакей, не умеющий скрыть отчаянного любопытства. Как же, он впервые так близко видел настоящую сумрачную колдунью! Ту самую, что победила зургов и приворожила самого кронпринца! Сегодня ему точно будет о чем рассказать на кухне.

– Отнесите в кабинет, – велела Шу.

Опасливая восторженность лакея сегодня вызвала лишь снисходительную улыбку. Кажется, она начала привыкать к жизни в родном доме и даже находить в ней некую прелесть.

Вот, к примеру, цветы. Две корзины роз, алых и белых. Безо всякой магии, просто свежие розы, и в каждой корзинке – записка. Очень мило. Правда, не очень понятно от кого. Вчера на балу она не успела даже толком ни с кем познакомиться, слишком занятая своим августейшим женихом. Вряд ли эти розы от него, слишком скромны. От Люкреса ей приносили корзину раз в пять больше и с бантами гербовых цветов императорской семьи, бирюзово-золотыми. А тут – обычные плетеные корзинки и свежие цветы, даже с каплями росы.

Очень мило.

И Кай сегодня же пошлет цветы Таис, он тоже перехватил ее задумчивый взгляд. Словно она размышляла: каково это, когда тебе дарят цветы? Хотя наверняка ей-то цветов дарили много и часто, она – завидная невеста. Одна из самых завидных невест королевства.

Распрощавшись с Альгредо и пообещав не влипнуть ни в какие приключения, Шу понеслась в кабинет. Надо же было выяснить наконец, от кого розы! Может быть, от Дайма? Наверное, вот эти, белые…

Сунув нос в полураспустившиеся бутоны и вдохнув сладкий запах варенья, Шу от удовольствия прикрыла глаза. Интересно, откуда Дайм знает, что она любит варенье из розовых лепестков? Неужели Энрике ему даже такие подробности докладывал?

Надо будет спросить. Потом. А сейчас – достать записку, квадратик плотной белой бумаги с ровными строчками… стихов? Ох… Дайм написал ей стихи!

Прежде чем их прочитать, Шу на миг прижала записку к сердцу. Просто… ну… ей никто раньше не дарил стихов. А потом медленно, наслаждаясь каждым словом, прочитала:

        «Как роза прячется в траве,

        Так бриллиант горит в алмазе.

        О нашем грезя волшебстве,

        Шепните: Рональд Ба…»

– Бастерхази! – закончила она, отшвыривая прочь записку вместе с розами, и утерла злые, невесть откуда взявшиеся слезы.

– Что опять натворил этот мерзавец? – спросила влетевшая в кабинет Бален и обняла Шу.

– Он… он… – Шу не могла говорить, ее душили слезы.

– Он обидел тебя? Угрожал? ..

– Он… стихи…

– Стихи? Шу, с тобой все хорошо? – Бален заглянула ей в глаза. – Какие еще стихи?

– Написал мне стихи… и розы… – Сказать что-то еще Шу не смогла, горло перехватило.

– Да пошел он, – зло прошипела Баль и, отпихнув ногой опрокинутую корзину роз, отвела Шу к дивану, усадила. – Этот негодяй не стоит твоих слез. Поверь мне, мы справимся…

«С чем справимся? » – хотела спросить Шу, но голос по-прежнему не слушался.

Она сама не понимала, почему рыдает. Ведь ее больше не тошнит, и она больше не вспоминает отвратительные рассказы Саламандры. Ей почти все равно. Почти совсем все равно! Просто…

Просто все это так несправедливо! Почему ее первый поцелуй – с Бастерхази? Ее первые стихи – от Бастерхази? Даже ее первый любовник – Бастерхази… Ширхабом нюханный обманщик! Притворяется милым и заботливым, очаровывает и соблазняет, лжет в глаза, а потом… Что он приготовил для Шу? Клетку? Рабский ошейник? Или ей предназначено стать еще одним Эйты, безвольной куклой в руках черного колдуна? О да, ее сердце будет биться, ее губы – улыбаться и нежно шептать его имя. Но будет это она или еще одно мастерски сделанное умертвие? Или еще хуже, ей придется каждый день жалеть, что она жива, и продолжать улыбаться, не в силах даже умереть по своей воле?

Как же мама была права, когда предупреждала не верить темному шеру! А она, глупая девчонка, соблазнилась на красоту и силу…

И никогда, никогда больше эта до сумасшествия прекрасная тьма не коснется ее, не поглотит, не разольется по венам бурлящим потоком радости. Потому что стоит вспомнить его прикосновения – и она ощущает себя изнасилованной. Как говорила Саламандра? Темные могут сделать так, что жертве это понравится. Что жертва сама будет желать еще страха, боли и унижения, ненавидеть себя – но приходить снова и снова, пока не сойдет с ума.

Как сходит с ума она. Ведь она же понимает, что темный шер – лжец, манипулятор, насильник и убийца. Но не хочет в это верить. Ее затопляет жалость к несчастному юноше, которого в пятнадцать лет отдали в рабство и которого некому было защитить. Ведь он же не виноват, что стал таким… чудовищем…

Проклятье.

– Убери это, – хрипло попросила Шу, едва поток слез утих. – И скажи мне, от кого те, красные. Если от него же – выброси.

Белые розы вместе с корзинкой и запиской отправились в камин.