Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар - Мика Ртуть

Интересно, кронпринц Люкрес не читал тех газет? Или он не верит в страшные сказки? Вот Шу – не верит. Никакое она не чудовище. Она – почти обычная светлая шера, такая же, как Каетано, капитан Энрике или его жена и единственная подруга Шу, Бален. Шуалейда так же в точности может лечить, а всем известно, что целителями бывают только светлые шеры! Темные – только некромантами. Так что меньше чем через год наступит ее полное совершеннолетие, она пройдет аттестацию на шерскую категорию и получит свою Цветную грамоту. Светлую, непременно светлую! На крайний случай – сумрачную.

Потому что принцесса не может быть темной. Никогда и ни за что. Темные – зло и ужас. Не зря новые законы империи не допускают темных шеров ни к государственной службе, ни к наследованию короны и высших титулов. За последние дни, как прочитала в газетах о своей возможной помолвке, Шу изучила десяток юридических талмудов и с пристрастием допросила ученого наставника. Так что теперь могла цитировать юридические формулировки наизусть, как заправский стряпчий.

Но вот беда: в законах ни слова не говорилось о сумрачных шерах! В старых законах все шеры были равны, темный ты, светлый или в крапинку. А в новых законах темным шерам запрещалось все, кроме как дышать. Исключением оставались лишь члены и представители Конвента – такие, как темный шер Бастерхази. И насчет него Шу точно знала: лучше бы ему запретили все, включая дыхание! Хоть она в последний раз видела шера Бастерхази вживую одиннадцать лет назад, он до сих пор снился ей в кошмарах. Из-за него Шу с братом все это время сидят в глуши! Из-за него и ширхабом нюханной старшей сестры, Ристаны! Если бы не эти двое, Шу и Кай остались бы дома, с отцом, и может быть, Шуалейда в прошлом году поехала бы учиться в Магадемию…

Смяв «Скандалы», словно это было горло темного шера Бастерхази, Шу запустила бумажным комом в окно. Кружившие над скалами чайки испуганно заорали от такого подарочка. А Морковка оскорбилась до глубины рысьей души. Она запрыгнула на подоконник, провожая газету недоуменным взглядом. Вкусную, свежую газету! Как могла любимая хозяйка отдать ее глупым чайкам! ..

– Невкусная газета, поверь мне. – Подойдя к окну, Шу почесала рысь за ушами. Та прижмурилась, низко заурчала. – Лучше скажи, я не похожа на тот портрет, правда же?

Рысь ткнулась мордой ей в живот, подтверждая: ты самая красивая, самая лучшая, дай еще газетку, а? У тебя много! Сегодня целую пачку привезли!

– Потом, наглая твоя морда.

Отряхнув бриджи и сорочку от рыжей шерсти, Шу подошла к зеркалу. Небольшое, в бронзовой раме, оно висело напротив кровати, так что далеко ходить не пришлось. Впрочем, в ее «роскошных» покоях ходить дальше десяти шагов было некуда. Зато… зато прямо под окном было море! Огромное, ярко-синее, с редкими белыми барашками и торчащими из воды скалами. И где-то на полпути к горизонту остров Глухой Маяк с развалинами, светящимися по ночам. Жаль, она обещала не лазить туда никогда и ни под каким видом, иначе бы… эх! Мечты, мечты!

В зеркале отражалась высокая, стройная и вполне симпатичная девушка. Кожа ее была бледной – это хорошо, это модно! – скулы высокими, брови черными и густыми, вразлет. И пусть нос слегка великоват, а все лицо длинновато и узковато, зато глаза! Ярко-лиловые, в густых ресницах, с чуть приподнятыми уголками, ее глаза были определенно очень хороши. И волосы – длинные, тяжелые и блестящие, как вороново крыло, тоже. Да, Шуалейда не похожа на модный идеал. Но и не та жуть, что в газете.

Но и не красавица, в отличие от «прекраснейшей» Ристаны.

А плевать! Все равно здесь, на краю света, никто ее не видит. И если у Люкреса не выйдет с женитьбой, то и дальше не увидит. Ну, кроме настоятельницы монастыря для трудновоспитуемых темных шер, куда Ристана обещала отправить Шуалейду: на момент того обещания Шу исполнилось четыре, но она его прекрасно помнила. А Ристана не раз повторяла.

Ширхаб! Как все сложно! Выйти за Люкреса – значит рисковать жизнью Каетано. Не выйти – наверняка отправиться в монастырь.

Подняв воздушным потоком газету с портретом возможного жениха, Шу подвесила ее перед собой. Что ж. Выглядит он мужественно. Правда, он старше Шу раза в три, зато единственный из сыновей императора одарен магически, и у него все шансы стать следующим императором.

Так, может быть, ему нужна она сама, сумрачная принцесса Шуалейда, а не корона Валанты? .. Ведь у него будет корона империи.

Нет, совершенно невозможно больше мучиться неизвестностью!

Кинув газету на растерзание Морковке, Шуалейда нарисовала на зеркале руну, подсмотренную в одном старом фолианте.

Глава 3

Принцесса на задворках

Каждому из детей боги подарили по одному цвету и одной стихии: Алому Дракону досталась власть над огнем, Зеленому – над деревьями и животными, Синему – над водой, Голубому – над воздухом и ветрами, Оранжевому – над камнями и земными недрами. Лиловому же Дракону, самому старшему, спокойному и разумному, Двуединые подарили власть над правдой и иллюзиями, а самому младшему и непоседливому, Золотому – отдали птичье пение и красоту закатов.

    Катрены Двуединства

Там же и тогда же

Шуалейда шера Суардис

Зеркало затрещало, подернулось туманом и показало кабинет коменданта крепости, полковника Бертрана шера Альбарра. Он как раз беседовал со своим старшим братом, генералом Фортунато шером Альбарра, прозванным Медным за редкий для юга империи цвет шевелюры, а может быть – за несгибаемое упорство и невосприимчивость к ментальной магии. Медный только сегодня явился в крепость Сойки вместе с продовольственным обозом, ротой солдат и ежегодной инспекцией.

Изображение обоих братьев Альбарра, старшего – высоченного, загорелого и медно-рыжего, в пропыленном генеральском мундире, и младшего – такого же смуглого, но черноволосого и в одной сорочке, без френча – дрожало и плыло. В логове полковника Бертрана отродясь не было зеркал, даже для связи: все равно бездарный шер не может ими пользоваться. Но Шу для разведки годилась и бутылка вина на столе. Стекло – оно и есть стекло.

И пусть видно и не очень, все же стекло кривое, зато отлично слышно. Правда, почему-то зеркало передало не только изображение и голоса, но и запахи: нагретой солнцем кожи, лошадей, металла, цветущей магнолии и жареных бараньих колбасок.