Берсерк забытого клана. Холод и тьма Порубежья - Юрий Москаленко

То ли погоны мои всех смутили, то ли призывники узнали во мне своего рунного лекаря, то ли ещё по какой-то причине, но нас никто больше не остановил, и мы благополучно прошли по всему составу до нужного нам места.

Остановившись перед дверью тамбура вагона, я критически осмотрел себя, изучая одежду на предмет неряшливости и остался доволен. Войдя, мы сразу столкнулись с часовым, который строго осведомился о моём имени и о цели визита. Я представился, как и положено, а после пары минут ожидания дверь открылась, и мы вошли внутрь.

Ну, тут всё понятно. Офицеры предсказуемо путешествуют в купейном вагоне. Однако разглядывать его нам не позволил строгий окрик.

– Господин Феликс! – громко произнёс военный невысокого чина. – Прошу вас сюда! – он встал напротив открытой двери одного из купе.

Я повиновался, и подбадривающе взглянул на Барри, так и держащего на плече провинившегося аристократа. Нас пропустили в просторное помещение, заменяющее и кабинет, и приёмную. Не задерживая, пропустили в вотчину начальника эшелона.

– Военный комендант, Франц Иосиф Менгель, капитан-поручик, – он представился. – Премного наслышан о вашей помощи раненым, господин Феликс, – он жестом указал на небольшой диванчик. – Прошу вас, присаживайтесь, а этого молодого господина у вас примут, – он обратился к Барри.

В то же мгновение в дверь вошли суровые личности с погонами как у меня, и забрали зассанца у здоровяка.

На секунду мне даже его жалко стало, так как вид уж больно гневный образовался у коменданта, этого капитана-поручика, Франца Иосифа. Придумают же имена! Блин, отвлёкся.

– Итак, – продолжил он, проводив взглядом выходящих господ. – Что вы предполагаете указать в выдвигаемом обвинении? – он озадачил меня без должной подготовки.

– Прошу простить! – я вскочил с места. – Что грозит господину, обвинённому в покушении на убийство?

– Сидите-сидите, князь, ну что же вы, право, так расстраиваетесь, – он красноречивым жестом успокоил меня и заставил вернуться на диванчик.

Я же и не думал расстраиваться, просто мне интересна кара, полагающаяся за такое вот капитальное нарушение. Но я удержался от ответной реплики, подумав о возможности отношения её, как к пререканиям с лицом из командного состава.

А ещё, мне не понравился его тон. Такой мягкий и по-звериному ласковый, что впору самому разоружаться, заворачиваться в белую простыню и ползти по направлению к кладбищу. Ну… Дабы не напрягать этого господина всяческими мелочами.

– Если мы занесём в протокол к военному разбирательству ту самую формулировку, что доложил мой адьютант, то молодого господина повесят на первом же полустанке, – пояснил он мрачные перспективы пацана.

Чернильница, стоявшая на небольшом рабочем столе, сама откинула крышечку, а ручка с пером тукнула об её донышко, и приготовилась конспектировать показания потерпевшей стороны. Мои, то есть.

Я вдруг пришёл в негодование, только сейчас представив расплату за малодушие, которая реальной угрозой нависла над парнем. И откуда у меня такая сентиментальность прорезалась? Мягкотелый я что ли? Но вот в душе так и свербит.

– Пожалуй, господин капитан-поручик, вас слегка не так информировали, – закинул я удочку к отступлению и проследил за мимикой офицера.

Перстень Рюриковичей кольнул меня в палец, а цепочка немного нагрелась. Это значит, что меня опять пытаются хакнуть. Типа, как в комп залезть, но только в мозг.

Но вот в самом взгляде Франца я заметил нотку радости от того, что я собираюсь уменьшить тяжесть преступления новобранца.

– Мы неудачно поскандалили, а молодой господин решил взяться за своё оружие, – продолжил я переделывать события.

– Продолжайте, господин Феликс, – комендант Менгель подбодрил меня кивком, а намагиченная ручка сделала первую запись в листе протокола.

Я понял, что иду правильным курсом, а Барри ткнул меня в бок, намекая на неправду. Но я шикнул на него и он замер.

– Так вот, – продолжил я, косясь на скрипящую пером ручку. – К-х, кх-м! В результате короткой стычки, мне удалось завладеть оружием молодого господина, – я продемонстрировал шпагу. – Однако он вырубился, а я вспомнил о статье устава, предписывающей сообщать о подобных случаях командирам, – я пошёл на вариант с импровизацией, будучи в полном неведение того, о чём заявил.

Оказалось, что я попал в точку, так как комендант снова кивнул, а ручка зашуршала по бумаге и несколько раз стукнулась о дно чернильницы.

Однако, я ещё не успел осознать малюсенький нюансик во всей этой, вновь придуманной мной, версии происшествия. В ней я стукачом получаюсь, как это ни странно звучит. Но вешать бедолагу я точно не имею никакого желания. И чем дольше я нахожусь перед капитаном-поручиком, тем всё больше в этом убеждаюсь.

– Это всё? – Франц Иосиф среагировал на затянувшуюся паузу.

– Да! – выдохнул я и замолчал, ожидая итога всей этой катавасии.

Хозяин кабинета, а заодно и эшелона, прошёл по кабинету. Резко развернулся и буквально впился в меня взглядом, заставив почему-то вздрогнуть Барри.

– Э-мм. Ну, что я могу сказать, – заговорил он со слегка довольным выражением. – Всё вы правильно сделали, Великий князь, Феликс Игоревич, всё и абсолютно правильно.

Я облегчённо выдохнул, готовясь к продолжению его заключительной речи и мечтая убраться подальше от этого кабинета.

– Прошу вас, сдайте оружие, вам не принадлежащее, – вежливо попросил он.

Я безоговорочно протянул руническую шпагу зассанца, а капитан-поручик Менгель аккуратно принял её.

– Молодому господину повезло, что вас не подвела ваша память, – он хитро прищурился, дав понять о его уверенности в ином развитии ситуации, чем прозвучало в официальном протоколе. – Не смею вас больше задерживать, и удачи!

Он отвернулся, прошёл к своему столу и занялся какими-то бумагами, потеряв к нам интерес. Мы с Барри выскочили из этого вагона и почти бегом добежали до своего, не обращая ни на кого внимания и избегая вопросов. Все же видели, как мы несли молодого, а вернулись-то без него.

Остановились мы лишь перед дверью родного вагона.

– Господин Феликс, а я вот не понял, что это было? – проворчал здоровяк, непонимающий причины изменения моих показаний.

– Э-хх, Барри, – вздохнул я и покачал головой, подчёркивая свою досаду. – Давай я потом расшифрую тебе разницу, между человеком, виновным лишь в наказании, и тем гадом, что подвёл под виселицу молодого придурка, – отмахнулся я от здоровяка, у которого лоб покрылся морщинами от потока разных мыслей, и первым вошёл наш вагон.