Дама чужого сердца - Наталья Орбенина

Сказав что хотела, Раиса Федоровна умолкла. Ее лицо казалось совершенно спокойным. По всему видно было, что она давно решилась на подобный разговор и готовилась к нему. Фаина выглядела ошеломленной и подавленной. Совсем не такой виделась ей ненавистная соперница, ее чувства к Соломону. И совершенно непонятно было, что думать о самом виновнике безумных страстей.

– Сударыня, я благодарю вас за преподанный урок и прекрасно его усвою, хотя уж больно мудрено у вас выглядит все, что является простым и искренним, – Фаина с трудом собралась с чувствами и даже попыталась придать своим словам чуть язвительности. – Также, разумеется, благодарю вас за оказанное мне гостеприимство и обед. Юлия Соломоновна, – Фаина обратилась к девушке, – не затруднит ли вас послать за Эмилем Эмильевичем? Он поможет мне съехать.

Юлия поднялась и двинулась из столовой, потрясенная произошедшим. Но, помимо тягостного чувства, которое глодало ее, в голове неотступно крутилось новое, неизведанное: эрос, филиа, сторге и агапэ. Да, теперь она пожалела, что дурно относилась к урокам в гимназии, в отличие от маменьки. Кто же может предположить, что штудии древних помогут в борьбе с соперницей?

Фаина была так сильно потрясена нерешительностью Соломона, что в тот момент не смогла осмыслить всех нюансов вышеописанной сцены. В дальнейшем, она снова и снова прокручивала в своей памяти подробности этого разговора, особенно в те дни, когда на душе становилось сумеречно от полной неясности своего будущего. Так и сейчас, продолжая сидеть на мягких и теплых от ее тела подушках, она вспомнила в том числе и этот эпизод своей жизни.

Глава пятая

Мой милый читатель, тебе еще не скучно? О, не грусти, нам надобно познакомиться с еще одним героем, без которого наше дальнейшее повествование невозможно.

Итак, Эмиль Эмильевич Перфильев – братец Фаины. Глядя на молодого человека, невозможно было назвать его ни братом, ни братиком, ни братушкою, а именно «братцем». Эмиль Эмильевич, хоть и приходился родным братом, не имел совершенно никакого внешнего сходства с сестрой. Чего только не сотворит Создатель! Высокий, стройный, худой и какой то змеевидный, гибкий, чрезвычайно подвижный. Волос темный, почти черный, удлиненный нос, небольшой скошенный подбородок, глубоко посаженные внимательные глаза. Одевался он модно, с шиком, изыском. Особенно ему полюбились шейные платки, которые он научился повязывать затейливо и неповторимо. Речь имел манерную, говорил, слегка растягивая слова и придавая каждому слову и выражению особую значимость. Помимо всего прочего, как и сестра его, был ласков, трепетно нежен, заботлив, внимателен и чрезвычайно любезен. Если надо поднести, вынести, подать, написать, позвать, передать, сбегать, поддержать под локоть, смахнуть пыль, изумиться, умилиться, восхититься, а также выслушивать и поддакивать, то тут Эмилю не было равных. При сем делал он все искренне, без видимой фальши и лицемерного угодничества.

Он появился в доме Иноземцева вслед за Фаиной. Незримой тенью, мышью вскользнул незаметненько и притаился в уголке. Авось, и мне найдется, чем поживиться в этом теплом местечке. И впрямь, нашлось дело для быстрого, угодливого, любезного юноши. Всякий раз, когда Фаина оказывалась изгнанной с любовного ложа, надобно было ее вывозить из мастерской или из квартиры, а, по прошествии некоторого времени, снова посылать гонца, да мириться, да заселять любовницу вновь и вновь. Кто же возьмет на себя эдакие хлопоты? Надобен специальный человек, готовый к услугам и держащий рот на замке. Эмиль Эмильевич всегда готов был услужить благодетелю и сестрице.

Совершенно все изменилось в его пустой жизни, когда вдруг случайно открылся талант Юлии. Просиживая без дела в доме, маясь от скуки в комнатах дома или редакции, болтая без толку, он ненароком подсказал ей несколько блестящих мыслей и образов. Она подивилась, но сочла это обстоятельство таким же естественным, как и ее собственное рождение как писательницы. Незаметно Эмиль стал Юлии просто необходим. На первый взгляд они просто болтали, но каким-то невообразимым образом это способствовало ее творческому мышлению.

Соломон Евсеевич и Фаина на первых порах, недолго думая, порешили, что между молодыми людьми возникла любовная интрига. Но этого не оказалось и в помине. Юлия не могла взять в толк осторожные намеки подруги. Хотя, быть может, по правде, в самом начале их знакомства Юлии показалось, что Эмиль питает надежды на роман с дочерью издателя. Она не была глупа и понимала, что для Перфильева все карты хороши в этом раскладе. Либо сестра выйдет замуж за Иноземцева, либо ему самому в жены достанется дочь благодетеля. И он всяко не внакладе. Но дело не пошло дальше нескольких вялых поцелуев, после которых у каждого остался легкий налет гадливости. Юлия не хотела чувственной любви, а Эмиль и не настаивал. Вый-дет, прекрасно. Не получится – обойдем с другой стороны. Фаина не вмешивалась, боже упаси. Ей бы самой с собой разобраться в этой жизни. И, кроме того, она же знала своего братца: зачем милой Юлии эдакий несолидный муж! Хотя иногда в фантазиях она представляла себе забавную картину: себя замужем за Иноземцевым, и Юлию – за Эмилем. Правда, за ним, в отличие от своего возлюбленного, она не замечала никаких достоинств и талантов и полагала, что вершина жизненного успеха милого братца – это место конторщика, приказчика, переписчика бумаг, или, уж на худой конец, рассыльного. Она улучила минутку и замолвила за него словечко Иноземцеву. Тот снисходительно пожаловал ему местечко мальчика на посылках, которое и обросло потом особым содержанием.

По прошествии времени, став незаменимым товарищем для Юлии Соломоновны, Эмиль получил место редактора и сделался важной персоной в издательстве, правой рукой самого хозяина.

Казалось бы, теперь самое время вернуться к несостоявшемуся роману, вдохнуть в него новые чувства. Ан нет, Юлия Соломоновна уже жила в ином мире. И страсти, написанные ее пером, были более реальными, нежели собственные, земные.

А что же бойкий Эмиль? Неужто он опустил руки и утратил надежду изменить свою жизнь? О нет, он оказался не так прост, как представляли его и сестра, и Иноземцев, и сама Юлия. Он твердо решил, что жизненный успех он добудет во что бы то ни стало и влезет на эту гору на Юлиной спине. Ловко и неочевидно он повел себя так, что стал ей жизненно необходим. Почти каждый день – он в ее доме, в ее кабинете. Смотрит и правит рукописи, делает пометки. Они гуляют, она размышляет вслух, рассказывает ему сюжет. Он добавляет – и все к месту, все кстати. Юлия только поражалась. И почему бы тогда ему самому не попробовать писать? Но удивительное дело, когда Эмиль, понукаемый подругой, уселся за письменный стол, он не смог выдавить из себя и одной страницы текста. Слова вязли, образы испарились, и все, что он весело и непринужденно дарил Юлии, для собственного использования оказалось непригодным. Воистину, неисповедимы тайны творчества!