Либеральный лексикон - Ирина Левонтина

На сайте интернет библиотеки вы можете начать читать книгу Либеральный лексикон - Ирина Левонтина онлайн бесплатно и без регистрации. Электронная (цифровая) литература удобна тем, что читать романы online с телефона можно абсолютно везде. Вы нашли версию издания Либеральный лексикон, так как интересуетесь работами автора Ирина Левонтина или жанром в стиле языкознание. Помимо чтения, книгу можно скачать в популярном формате fb2, перейдя на соседнюю страницу. Читайте актуальные новинки и скачивайте их на свои гаджеты.

В книге рассматриваются несколько важных для либерального дискурса языковых выражений: права человека, свобода, толерантность, плюрализм, частная собственность и приватизация, демократия, справедливость. Описываются их значение, бытование в языке, ассоциативный потенциал, эволюция отношения к ним носителей языка. Каждое из этих выражений имеет свою историю, они в разное время и разными путями входили в язык, их значение и отношение к ним менялось с течением времени. Да и сейчас разные люди понимают эти слова по-разному. При этом взаимопонимание, возможность осмысленного конструктивного диалога в значительной степени определяется ясностью используемых языковых выражений, по крайней мере – ключевых для данного типа дискурса. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся русской культурой, русским языком и историей идей.

Язык перемен и перемены в языке

Есть распространённый публицистический приём: приписать языку полумистическое значение, объявить его носителем высшего знания о народе и его исторических путях. А дальше (в зависимости от идеологической прописки публициста) либо радоваться тому, что русское языковое сознание отторгает ценности либерализма, либо возмущаться русской косностью и неизбывным языковым консерватизмом, который не даёт нам выразить универсальные идеи и предопределяет отказ от них. Этим приёмом охотно пользуются политики, журналисты, самодеятельные мыслители и общественники. И прежде всего в зоне риска оказывается «либеральный лексикон», то есть (согласно формуле Ирины Левонтиной и Алексея Шмелёва) набор «важных для либерального дискурса языковых выражений: права человека, свобода, толерантность, плюрализм, частная собственность и приватизация, демократия, справедливость».

Говоря о несовместимости русского языкового сознания и всего круга либеральных представлений о стране и мире, чаще всего приводят в пример «толерантность»; она, по массовому убеждению, не приживается ни в языке, ни в истории. Зато «терпимость», как считают многие, не просто лучше, не просто своеродней, но содержит в себе иной жизнестроительный смысл. Быть толерантным значит признавать ценностное равенство любых идей и принципов, поддерживать релятивизм, а проявлять терпимость значит просто терпеть чужие ошибки, соблюдая верность единственной и неделимой истине. С точки зрения прогрессистов это плохо, с точки зрения традиционалистов хорошо, но и те и другие сходятся во мнении, что наш язык а) отторгает толерантность, отказывается принять его в свои духовные объятия, б) как бы диктует нам иной цивилизационный выбор.

Точно так обстоит дело и со свободой, которой, если верить доморощенным философам, никогда не дотянуться до настоящей русской «воли», и с частной собственностью, которая не укоренилась в языке и поэтому заведомо не укоренится в жизни. И с правами человека, и с плюрализмом, и с гражданственностью, и со справедливостью…

Тотальному языковому детерминизму противостоит тотальный же языковой конструктивизм. Ничего страшного, подумаешь, язык управляемая система, мы знаем примеры того, как в обозримые сроки ему навязывали новые значения, новые слова, новые обороты. И тем самым меняли сознание общества. Здесь обычно следует ссылка на большевиков в разгар советского культурного эксперимента и нацистов после их прихода к власти в 1933-м. Называют прекрасные книги, где описаны процессы управляемого языкового взрыва – и в СССР, и в Германии. Вспоминают злые наблюдения Ивана Бунина в «Окаянных днях», язвительные реплики Лидии Чуковской в повести «Спуск под воду» – или записки немецкого филолога Виктора Клемперера [1 - Клемперер В. LTI. ЯЗЫК ТРЕТЬЕГО РЕЙХА: Записная книжка филолога / Пер. с нем. А. Б. Григорьева. М.: Прогресс-Традиция, 1998. Ср. рецензию на книгу: Дубин Б. В. Уроки языка // НЛО. 1999. № 36. ]. Порой ссылаются и на другой опыт социального конструктивизма, гуманистический, творческий. От чехов XIX века, создавших свой литературный (а значит, и политический) язык практически с нуля и ставших, по выражению философа и президента Томаша Масарика, «филологическим народом», до реализованной языковой утопии Элиэзэра Бен Йехуды, который поставил целью жизни «оживление» иврита, запустил процесс возвращения «книжного» языка в массовый обиход. И победил.

Спору нет, в истории были и будут случаи политических усилий, которые воздействуют и на лексический состав языка, и на его смысловую окраску. Но из этого никак не следует, что при любом удобном случае нужно подвергать живой общеупотребительный язык деконструкции (она же перекодировка). И что национальная картина мира сама по себе является закрытой и архаичной. Но ещё более рискованным кажется противоположный вывод, о необходимости языковой контрреволюции, ведущей к русификации универсального.

По-своему яркий и не лишённый верных наблюдений концепт предложил экономист Виталий Найшуль с своём «Букваре городской Руси».

«Почему наш Букварь называется “Букварём Городской Руси”? Потому что Русь – это наша социальность, внутренний код нашей цивилизации, Россия существенностей, как ее называл В. В. Розанов. А прилагательное-определение перед Русью указывает на исторический уклад, принимающийся за образец: вспомним Киевскую, Владимирско-Суздальскую, Московскую Русь. Нынешняя Россия – это урбанизированное государство, преимущественно страна больших городов, в которых проживает большинство населения, Городская Русь. Именно для сегодняшней Городской Руси мы и вспоминаем Русь Вечную» [2 - См. : http: //polit. ru/article/2006/02/02/bukoar/ (http: //polit. ru/article/2006/02/02/bukoar/). ].

Найшуль предложил выделить четыре ключевых слова-символа, на которых, как на распорках, может быть растянут «великий могучий общественно-политический русский язык»: это «земля», «народ», «люди» и «человек». Нужно опереться на эти слова-символы и дальше проверять все политические формулы на совместимость с ними. Скажем, нельзя положить жизнь за область, но можно – за русскую землю… Повторюсь, в теории Найшуля есть здравое зерно; остроумен критерий проверки на пригодность любого политически значимого понятия и образа: нужно предложить за него тост. «Гражданское общество не вызывает у народа негативного отношения, как демократы или приватизация. Но если после третьей рюмки водки вы предложите тост за гражданское общество, то у соседей по столу возникнет впечатление вашей явной неадекватности. (Интересно, что за президента вполне можно выпить в среде тех людей, которые его поддерживают. )»

Можно и нужно использовать многие тонкие наблюдения, Найшулем предложенные; нельзя положить их в основу хоть какого-то систематического представления о происходящем «с Родиной и с нами», то есть с языком, массовым сознанием и политикой. Начиная с того, что в данном случае придётся исходить из догадок и предположений, а не из трезвого анализа. И кончая тем, что любому дизайну должен предшествовать аудит, проверка «наличного словесного состава». А правда ли, что «толерантность», «плюрализм», «право», «справедливость» и так далее безусловно отторгаются говорящими по-русски? С чего мы это взяли? Не предрассудки ли это? А если действительно отторгаются, то, может быть, в силу сиюминутных обстоятельств (временная дискредитация слова в медиа, в той же публицистике, речи популярных политиков), а не в силу глубинных причин? А если всё-таки глубинные причины существуют, то когда они сложились? И можно ли с ними что-то сделать, не прибегая к методам тотальной ломки, искусственного национального оплодотворения или лингвистического волхования?

Задача невероятно важная, поскольку русский политический словарь (и не только либеральный) крайне беден, чему есть много исторических причин [3 - Ср. : Гусейнов Ч. Г. Язык и травма освобождения // НЛО. 2008. № 94. ]. К счастью, есть научный путь; он позволяет с помощью рациональных методов реконструировать подвижную, меняющуюся во времени «языковую картину мира» [4 - Ср. : Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005; см. также: Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка // Ю. Д. Апресян. Избранные труды. В 2 т. Т. 2. М.: Языки русской культуры; Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. ], посмотреть, как она складывалась и мутировала, как выстраивались, рушились и восстанавливались репутации тех или иных понятий. И, как требует доказательная медицина, лишь на основе проверяемых методов диагностики назначать языку лечение. Скорее даже не языку, а нам самим.