Солдаты звездного фронта - Валерий Большаков

– Я думал, как же они ее таскают на себе, – возбужденно говорил он, – весу в ней – пуда два точно! А тут экзоскелет с этими… псевдомышцами.

– Действуй, Макс, и этим не спускай. А мы в рубку.

Ломов с Сулимой пошагали впереди, Раш шел за ними, а прикрывали их риитяне – худенький Хее Оа с грузным Паа Маи.

– Не доверяю я этому Кепешу, – проворчал капитан.

– Я тоже, – кивнул Антон. – Но больше просто некому вести корабль. Такие дела, капитан.

– Ладно, поглядим, какие нам выпали карты…

Рубка находилась в самой середке корабля, на продольной оси. Ее окружал кольцевой коридор. Часовой у входа в рубку мужественно боролся со сном, проигрывая Морфею с разгромным счетом.

– Позволь мне, командир! – прошептал сзади Паа.

– Давай, – кивнул Ломов.

Маи мягко зашагал по кольцевому коридору, держа бластер пирамидальным дулом кверху. Часовой в очередной раз боднул головой воздух, разевая рот и всхрапывая. Паа вытянул руку с бластом и включил оружие – ярко-фиолетовый заряд с шипением пронзил голову дозорному, и Сулима с Антоном бросились к нему, подхватывая мертвое тело.

– Входим тихо, – сказал Ломов, – действуем вежливо.

Двери в рубку раздвинулись бесшумно, и Антон переступил комингс, сжимая по бласту в обеих руках. Сонное царство.

Пираты спали везде – в креслах-ложементах у пультов, на диванчиках вдоль стен, а то и вовсе на полу.

Хмет Сохо почивал у главного пульта, сложив руки на панели и опустив на них голову. Прямо перед ним мерцал куб стереопроекции, в котором висела туманность Ориона и калилась красным «нарисованная» точка выхода.

Ломов медленно, тихо сунул бластеры в кобуры и сделал знак товарищам: не стрелять! Не дай бог, еще приборы повредят. Да и зачем убивать пиратиков? Пригодятся в хозяйстве…

Первым Антон вырубил вожака – получив ребром ладони по затылку, тот мигом обмяк. Неподалеку «работал» Иван: оглушив противника, сутулого бородача, он его тут же вязал.

Позаимствовав у Сохо нож с богатой инкрустацией, Ломов скользнул между ложементов к пирату, занимавшему место инженера-пилота. Тот спал, перевесив ноги через мягкий подлокотник, и уютно посапывал.

Намаялся, бедолага, весь день грабил да убивал.

С его комбинезона свисали какие-то шнурки, вроде аксельбантов, и Антон их срезал. Пират недовольно заворочался, заработал удар за ухо и отрубился. Шнурками лейтенант стянул ему волосатые руки.

Прошло совсем немного времени, а вся пиратская верхушка уже была связана и аккуратно уложена на пол.

Ломов вздохнул: кажись, удалось. Рубка, или, как его называли ангиане, центральный пост управления охватывал кругом толстенную «трубу» гравитатора. Лейтенант похлопал ладонью по выпуклой стене. В трубе гудело. Тяга была хорошая…

Неожиданно комингс рубки переступил пират с обрюзгшим лицом пропойцы. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов к свободному креслу и далеко не сразу уловил странности.

– Чё такое? – промычал он, вылупив глаза на Антона. – Вы чё?

– Мы? – улыбнулся Антон. – Мы ничё.

Выхватив бластер, он направил его на «алкаша» и поинтересовался:

– Жить хочешь?

Пират замедленно кивнул – суть произошедшего с трудом доходила до него.

– Тогда руки за спину.

Сулима деловито затянул узел и похлопал «звездного корсара» по спине:

– Можешь досыпать.

Пират как стоял, так и рухнул в кресло, а Сулима с Ломовым звонко шлепнули ладонью в ладонь: все путем!

– Раш, дуй наверх, узнай, как там.

– Дую!

Вскоре прибежал Даш Ширра, переполненный впечатлениями. Увидав связанного Хмета Сохо, он и вовсе чуть не задохнулся.

– Ну, что там? – вернул его к реалу Ломов.

– Нос и корма зачищены! – выдохнул Даш. – Кепеш хотел было расстрелять пиратов, но Мах не дал.

– Молодец! Много их?

– Человек пятьдесят точно. Мы их всех в седьмой отсек загнали! Они ж голые, безоружные, жалкие какие-то… Куда больше наших на рабов похожи!

– Верно мыслишь, Даш. Пошли.

Взбежав по пандусу, они вышли к радиальному коридору и двинулись по нему к периферии третьей палубы, где располагались отсеки с истребителями, штурмовиками и прочими перехватчиками.

Шум «бунтовщики» поднимали изрядный, а когда появился Ломов, все просто взревели, потрясая лучевиками и прочими орудиями убийства. Кепеш выглядел кисло, но тоже улыбался – через силу.

Антон поднял руку и сказал:

– Хмета Сохо я связал, остальные тоже упакованы. Я слыхал, тут многие жаждали пиратской крови?

– А чего их жалеть? – крикнули из толпы. – Нас они не жалели!

– Согласен, – улыбнулся Ломов. – А мы куда летим, хоть в курсе?

– На Гимлу…

– Верно! – восхитился Антон. – Так стоит ли разочаровывать тамошних колонистов? Им нужна рабсила? Замечательно! Продадим лоанитам наших пиратиков!

Секунду или две звенела тишина, а потом она взорвалась свистом, гоготом и криками буйного восторга.

– Продадим!

– Пускай пашут, гады!

– Хо-хо-хо!

– Га-га-га!

– Ёш-каш-пхе!

С трудом уняв энтузиазм масс, Ломов предложил выставить часовых и выспаться как следует. Массы горячо одобрили и поддержали инициативу командира.

Глава 10

Ухмылка судьбы

Орбита планеты Гимла. 6 сентября 2016 года

Звезда Таоэ была размерами с земное Солнце, только цвет имела не желтый, а оранжевый, отдавая в красноту. Яркости, впрочем, это не убавляло – свет и тепло изливались в достатке.

Гимла была чистым, свежим миром, почти не запятнанным цивилизацией. Когда «На-лиу» вышел на орбиту планеты, то внизу, затуманенные голубой дымкой атмосферы, поплыли зеленые материки, вытянутые по долготе, как Южная Америка Земли.

Континентов было четыре, они зеленели лесами, взблескивали озерами, белели вечными снегами гор. Пухлая вата облаков висела над океанами и сушей, полюса были словно засахарены – это сверкали льды.

На всей Гимле проживало меньше двадцати миллионов человек. Несколько больших поселков было выстроено на полуострове, вдававшемся в Срединное море. Они стояли на самом берегу, а дальше, за горным хребтом, стелились степи. Туда стремились караваны переселенцев – они строили фермы, пахали и сеяли, разводили привозной скот и птицу.

На Лоа давно забыли профессии пахаря и пастуха, синтезаторы вдоволь снабжали голодающих и жаждущих, но редко кто отказывался попробовать натуральную пищу – плоды, вобравшие в себя соки земли, или мяско, нагулянное на траве, за которой ухаживали лишь дождь и ветер.