Однажды в октябре - Александр Михайловский

– Все, товарищ контр-адмирал. Командовать полуротой спецназа, прикомандированной к флоту, будет майор Гордин. Кроме всего прочего, на «Североморске» надо освободить ангар. Пусть его Ка-27 перелетит пока на «Адмирал Кузнецов». На этом точно все. Разрешите приступать?

– Приступайте, товарищ полковник. – Адмирал обвел взглядом собравшихся. – Так, корабельная группа «Питер», заместитель полковника Бережного по военно-морской части капитан 1-го ранга Перов. Соблюдая маскировку, выдвигаетесь в Финский залив. Будьте осторожны, возможны минные поля. Я вас, Алексей Викторович, потому и посылаю, что вы сможете провести корабли даже в этом супе с клецками. Первая промежуточная точка – остров Гогланд. Остальные корабли получат конкретные приказы по мере разработки операции. Все, все свободны.

Офицеры молча покидали военный совет. Слишком грандиозна была задача, слишком неопределенными были начальные условия. Все, что они знали об этом времени, это мифы. Советские мифы, антисоветские мифы, постсоветские мифы… И вот теперь им предстоит узнать, каков он был, Октябрь 1917 года, и мало того – принять в этих событиях участие. Встретить многих очень интересных людей. Есть шанс сделать все, чтобы история России пошла другим путем.

20: 05. Адмиральский салон ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов

Закончился военный совет, и офицеры разошлись, чтобы заняться подготовкой к тому, что случится завтра утром. На горе немецкого командования, спланировавшего операцию «Альбион», наше соединение в полной боеготовности, да к тому же вооружено так, что никто в этом мире не может с ним потягаться. Я не имею в виду ядерное оружие, хотя на этой войне ничего нельзя исключать. Оружие массового поражения в виде ядовитых газов здесь применяется уже вовсю. Если немцы еще раз применят газы против русской армии, то я могу приказать нанести удар спецбоеприпасами по объектам их тыловой инфраструктуры.

Но главное не в этом. Немцы и война с ними – это всего лишь разминка перед большой дракой. Оказывается, нам судьбой предначертано совершить то, что «потрясет мир» – так, кажется, назвал события осени 1917 года американский журналист Джон Рид. Интересную книгу он написал, кстати. Перед началом совещания я быстренько пролистал ее, чтобы вспомнить основные события сентября – октября 1917 года. Ох, и веселое было времечко!

Правда, в отличие от того варианта событий, нам надо не только Временное правительство свергнуть, но и разгромить германский флот у Моонзунда таким образом, чтобы победа в морском сражении отозвалась победой в Петрограде и пошла в зачет уже новой власти. Сложно это все…

Человек я военный, всю жизнь посвятил флоту, от политики же старался держаться подальше. Считал, что мое дело – содержать вверенный мне корабль (а потом – и корабли) в таком состоянии, чтобы друзья уважали наш флот и страну, а враги боялись. И когда 6-й американский флот драпанул от нас до самого Норфолка, для меня это было как золотая медаль для спортсмена, причем олимпийская. Высшая оценка способностей и заслуг. Но оказывается, нас высоко оценили не только американцы… И потому мы здесь и сейчас. А главная задача в этом времени все-таки больше политическая, чем военная, и для нас надо не особо увлекаться игрой «Охота на немцев».

Но сирийские дела в XXI веке тоже были завязаны на политику, поэтому на эскадре есть люди, которые лучше меня разбираются во всех этих хитросплетениях. Буду советоваться с ними, надеюсь, подскажут, если что не так. Главное, что мы знаем, чего хотим и то, как этого можно добиться.

К военному совету со «Смольного» на «Адмирал Кузнецов», вместе с гэрэушниками и эсвээровцами, был доставлен и спецкор ИТАР-ТАСС Александр Васильевич Тамбовцев. Именно его полковник Антонова предложила для выполнения основной миссии в городе Петрограде. На совещании он стоял в задних рядах, молчал и внимательно слушал. В сопроводиловке, которая с самого начала похода лежала в моем сейфе, было написано, что Тамбовцев в доперестроечные времена работал в одной тихой конторе с трехбуквенной аббревиатурой, связанной с «глубинным бурением». После 91-го года вышел в отставку в невысоком чине капитана и подался в журналистику. Неплохо знает историю, рассудителен, не трус, имеет принципы (в наше время это довольно редко встречается), к тому же родился и вырос в Питере и отлично знает все его закоулки.

Хорошее досье, вызывающее уважение. Познакомимся с Александром Васильевичем поближе.

Я щелкнул клавишей селектора, вызывая своего адъютанта:

– Миша, срочно найди мне, пожалуйста, Александра Васильевича Тамбовцева. Он может быть у журналистов или эсвээровцев. И передай Иванцову, пусть начинают без меня.

20: 15. ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Александр Васильевич Тамбовцев

Когда подтянутый вежливый лейтенант сообщил мне, что со мной хочет увидеться контр-адмирал Ларионов, я был в большой каюте, которую командир «Кузнецова» капитан 1-го ранга Антон Иванович Андреев любезно отвел переведенным сюда со «Смольного» журналистам. Авиагруппа «Адмирала Кузнецова» была примерно втрое меньше, чем рассчитывали, так что в его недрах свободных помещений хватало.

В данный момент в этой каюте бушевал смерч, ураган и землетрясение в одной экономичной упаковке. «Упаковкой» являлся директор съемочной группы телеканала «Звезда» господин Лосев. Завзятый либерал, он просто выходил из себя, узнав, что мы собираемся поучаствовать в Великой Октябрьской революции, причем на стороне большевиков. Вопли о «демократии», «законном правительстве», «европейской семье народов», «верности союзническому долгу» вылетали из его рта вперемешку со слюной.

Ирочка Андреева стояла перед ним взъерошенная, как кошка, и было видно, что она готова своими острыми коготками сделать мгновенный несмываемый макияж на небритом хохотальнике своего шефа. Дорогу в адмиральский салон я запомнил, и поэтому шепнул лейтенанту, что нужно вызвать наряд для того, чтобы завтра на доске объявлений не появился некролог с фамилией «жертвы тоталитаризма и сталинизма». Лейтенант ответил мне, что он даже не знает, что делать в подобной ситуации. Тогда я посоветовал ему зайти в соседнюю каюту и официально обратиться к полковнику Бережному. Для его ребят успокоить разбушевавшегося «хомячка» – проще пареной репы. А поскольку у нас свобода слова, то для содержания этого организма нужно подобрать такое место, где бы он мог продолжить общение со своими братьями по разуму – корабельными крысами.

Закончив инструктаж политически наивного юноши, я направился в сторону адмиральского салона. Мне было ясно, что Виктор Сергеевич Ларионов хочет лично переговорить со мной еще до начала планирования операции, чтобы получить информацию из первых рук и составить обо мне личное мнение. Мое досье он наверняка читал, и теперь хочет посмотреть, что называется, товар лицом. А я вот возьму и соглашусь! Прямо с ходу, не торгуясь…