Низвержение Зверя - Александр Михайловский

Сказав эти слова, господин Сталин посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу понял – в нашей беседе поставлена точка. Для меня тоже все было ясно – и я выходил из кабинета большевистского вождя уже совершенно другим человеком. Теперь мое место было там, где страдает и мучается мой несчастный народ, которого фюрер и его камарилья, ослепив сладкими посулами о расе господ, привели на край пропасти, за гранью которой – только гибель и забвение.

Полчаса спустя, там же.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин;

Начальник генерального штаба – генерал-полковник Александр Михайлович Василевский;

Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия;

Специальный консультант Верховного Главнокомандующего – комиссар госбезопасности третьего ранга Нина Викторовна Антонова.

Не успела комиссар ГБ Антонова выполнить указание товарища Сталина и, сопроводив Роммеля до машины, вернуться обратно в кабинет Вождя, как там уже сидели Василевский и Берия.

– Ну вот, все в сборе, – сказал Сталин. – Приступим, товарищи. Три дня назад товарищ Василевский тут высказался о необходимости проведения в кратчайшие сроки Южногерманской наступательной операции. Но, как мы понимаем, с кратчайшими сроками не очень-то получается. Не так ли, товарищ начальник генерального штаба?

– Нет, товарищ Сталин, не так, – ответил генерал Василевский. – Несмотря на то, что нам до сих пор не удалось разблокировать обороняемый эсесовцами район в центре Вены с проходящими через него основными железнодорожными магистралями, мы сумели восстановить возможность движения по нескольким обходным путям. В том числе юго-западнее Вены кавалеристами армии Жадова занята крупная узловая станция Сан-Пельтен, поэтому к мехкорпусам, вставшим на границе Австрии и Баварии снабжение для пополнения припасов поступит вовремя.

– Ну, раз так, то хорошо, – сказал Верховный, сменив гнев на милость. – Нехорошо то, что товарищ Конев до сих пор возится с центром Вены, когда его стрелковым дивизиям пора давно двигаться дальше.

– Операция по ликвидации венского котла поручена 9-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Глаголева, – сказал генерал Василевский, – сформированной во время оперативной паузы из гвардейских стрелковых корпусов и штурмовых частей как раз под эту задачу. Мы заранее знали, что чистого захвата города, как было с Будапештом в Вене, у нас не получится, а посему операция спланирована таким образом, чтобы, отжимая противника к центру города, нести наименьшие потери. Положение осложняется тем, что основу обороняющихся составляют эсесовские части, а фольксштурм и фраубатальоны используются только в качестве живого щита и материла для жертвоприношений, которые не прекращаются ни на минуту. Наши штурмовые части форсировали Дунайский канал в районе Хейдерштрассе, и теперь с юга, через парк Пратер, продвигаются к эпицентру обороны – Северному вокзалу. Увеличения нажима и использование неприспособленных к такому виду боя стрелковых частей не принесет нам ничего, кроме дополнительных потерь. Как следует из донесений командиров наших штурмовых частей, эсесовцы в плен не сдаются и отступают, оставляя за собой только трупы и выжженную землю, а заложники, которых они нагнали на этот пятачок, в любом случае обречены на гибель…

– Ладно, – махнул рукой Сталин, – если все обстоит так, как вы говорите, то пусть его. В конце концов, выполнению основной задачи это не мешает; фронт сейчас стоит не под Курском, а в районе Вены, и, самое главное, потери у нас в разы меньше прежних, а у врага, соответственно, больше.

– В нашем прошлом полностью окруженный гарнизон Бреслау сражался против советской армии целых два месяца и капитулировал только после того, как стало известно, что Берлин пал под натиском советских войск, а Гитлер покончил жизнь самоубийством. Вот тогда и в самом деле сдались все, даже эсесовцы, потому что единый монолит, о который разбивались наши атаки, рассыпался в песок при известии о смерти их вождя.

– Так вы считаете, что у нас нет прямой необходимости форсировать штурм Вены? – спросил Верховный.

– Да, именно так, товарищ Сталин, – пожала плечами Антонова, – блокировать их на этом пятачке – и пустить сидят. Никуда они оттуда не денутся, ведь никакой помощи немецкое командование оказать им уже не сможет. Основные резервы Гитлера сидят на попе ровно в Силезии и ждут удара с востока со стороны корпусов Бережного и Катукова.

– Уже не сидят, – уверенно сказал Василевский, – но и на помощь окруженному гарнизону Вены тоже никто не рвется. Уроки встречного танкового сражения под Сумами немецкими генералами выучены хорошо, поэтому перебрасываемые на юг германские подвижные части занимают оборону во втором эшелоне Силезского укрепрайона, готовясь противодействовать нашему наступлению танковыми засадами и локальными контрударами. На большее у вермахта и СС сил уже нет. Пять сотен танков, из которых только сотня – тяжелые «тигры», в масштабах грядущего сражения никакой роли сыграть не смогут. Такую группировку, даже если собрать ее в один кулак, во встречном сражении разобьет даже один мехкорпус ОСНАЗ, а мы в случае необходимости сможем задействовать на Силезском направлении от двух до четырех своих лучших ударных соединений.

– Скажите, товарищ Василевский, а нам вообще нужно лезть в это осиное гнездо? – спросил Сталин. – И вообще, сколько у противника сил в этом Силезском укрепрайоне, за исключением пресловутых танковых корпусов СС?

– Основные силы, которые, по мнению Кейтеля, должны оборонять Силезский УР, это все тот же фольксштурм, фраубатальоны, так называемые рабочие полки, польские националисты и совсем немного регулярных частей вермахта, – сказал Василевский. – Территория Генерал-губернаторства, то есть Польши, при этом рассматривается как предполье, и немногочисленные кадровые войска отводятся из нее на границу Германии, а все живое и неживое на этой территории приговорено к уничтожению. Сил для того, чтобы удерживать Польшу при более-менее серьезном наступлении Красной Армии, у врага просто нет. Слишком дорого немцам обошлась наша операция «Багратион-два», слишком много солдат навсегда осталось среди лесов и болот, слишком много было потеряно танков, артиллерийских орудий, минометов и самолетов. И хоть после этого мы в основном громили союзников Гитлера, обстругивая его до кочерыжки, дивизии вермахта при этом тоже попадали под удар, подвергаясь полному уничтожению. Благодаря советам генерала Бережного и его товарищей, а также при их непосредственном участии в боях, мы научились не просто оттеснять вражеские войска на запад, а окружать их в котлах в глубине наших боевых порядков и уничтожать безо всякой пощады. Не хотелось бы нарушать это правило и на этот раз. Лобовой штурм Силезского УРа не даст нам стратегического и тактического выигрыша, но неизбежно приведет к тяжелым потерям. Поэтому, ну его. Мое личное мнение, что в Нижнюю Силезию лезть пока не надо. В ТОТ РАЗ, когда наши войска наперегонки с союзниками по кратчайшему расстоянию рвались к Берлину, Силезская группировка противника, значительно более сильная, чем сейчас, для штурмующих Берлин советских фронтов представляла угрозу глубокого контрудара во фланг и тыл. Но ЗДЕСЬ У НАС обстановка совсем другая, поэтому лезть непосредственно в Силезский УР прямой необходимости нет. Засевшие в Силезии немцы ничем не смогут помешать нашим войскам, пробивающим южногерманский коридор во Францию, поэтому пусть сидят там, где они сейчас, пока до них не дойдут руки…