Жаркая осень 1904 года - Александр Михайловский

Я еще раз перечитал досье, подготовленное для меня охранным отделением и дополненное информацией из наших источников о Союзе социалистов-революционеров-максималистов. Да уж… Отморозки первостатейные. Вот что говорил Соколов в узком кругу своих сторонников: «Мы признаем все формы борьбы – от стачек, бойкота до террористических актов против наиболее видных представителей политического и экономического гнета и уничтожения политических учреждений, причем эту борьбу постоянно освещает наша главная цель: поднятие широкого вооруженного восстания для захвата городов и установления в них трудовой республики».

Ну прямо Пол Пот какой-то! Нет, пока мы не будем его трогать, но как только закончится операция по разгрому террористов-«максималистов», этого головореза надо первым поставить к стенке безо всякой жалости. Кстати, и всю его банду тоже. Этих только пуля остановит.

Насчет операции… С «максималистами» работать придется с большой осторожностью. Эти бандюки не ценят ни свою, ни чужую жизнь. А потому, не задумываясь, пускают в ход оружие. Например, когда в августе 1906 года они пытались убить Столыпина на его даче на Аптекарском острове и охранник не стал их пускать в подъезд, один из покушавшихся, одетый в форму жандармского офицера, бросил себе под ноги портфель, набитый взрывчаткой. Все трое боевиков были убиты, а с ними погибли 32 человека, в том числе и те, кто пришел на прием к Столыпину. Еще 22 человека были ранены. От дачи остались одни развалины, но сам Столыпин уцелел.

«Максималисты» имели филиалы в различных городах Российской империи. Правда, каждая из их боевых групп была автономна и действовала на свой страх и риск. Этим они сильно смахивали на анархистов. А вот это весьма интересно…

А что если провести операцию по внедрению нашего человека в боевую организацию «максималистов», которую возглавляет Медведь? Допустим, он прибудет из какого-нибудь губернского города, с рекомендательным письмом от одного из тамошних «авторитетов». В ходе беседы с близким к Соколову боевиком наш человек, словно невзначай, сообщит, что у него есть родственник, работающий в Новой Голландии. Не на высоких должностях, а так, из обслуживающего персонала. Но разрешения на доступ на территорию имеющего, и падкого на деньги. Наверняка об этом разговоре будет доложено Медведю.

Я полагаю, что Соколов не упустит возможности использовать такой удачный случай. Ведь наши оппоненты за рубежом давно уже точат на нас зубы. И в качестве одного из объектов для проведения террористической акции наверняка является наша контора. Нет, Медведь, человек азартный и отчаянный, точно попытается нас взорвать. А мы ему подыграем.

Что мы выиграем? Если нам удастся повязать всю эту банду с поличным, то тогда мы предотвратим террористические акты в Санкт-Петербурге, сумеем выявить связи «максималистов» с другими боевыми отрядами на периферии, а самое главное – на скамье подсудимых окажутся зарубежные организаторы взрывов и убийств. Это даст нам возможность серьезно надавить на Австро-Венгрию и фактически поставить вне закона кое-кого из заокеанских спонсоров террора в России. И вообще, давно пора переходить от отлова и истребления пешек к охоте на королей и ферзей этой игры. Те, кто использует террористов для решения своих политических задач, на собственной шкуре должны испытать все прелести таких методов. Как говорили древние: «око за око, и зуб за зуб». Без Ротшильдов, Кунов, Леебов, Шиффов и прочей банкирской мрази дышать в мире будет легче.

Заманчиво, хотя, как я уже говорил, весьма опасно. Надо будет обсудить этот вопрос с императором. Кстати, завтра я должен быть в Зимнем дворце с докладом о нашей работе. Вот тогда мы в приватной беседе с товарищем Михаилом и переговорим на эту тему.

21 (8) августа 1904 года, полдень.

Скорый поезд Симферополь – Санкт-Петербург, где-то в окрестностях Тосно.

Агент Дворцовой полиции и просто красивая женщина Наталья Вадимовна Никитина

Скорый поезд подходил к вокзалу Тосно. За большими стеклами пульмановского вагона мелькали телеграфные столбы, бескрайние леса, которые время от времени сменялись блестящим серебром речек и ручьев, окруженных заливными лугами, на которых высились копны подсыхающего сена. Иногда в этот почти первозданный пейзаж вторгались крестьянские поля, засеянные, скорее всего, рожью. Кое-где мужики уже приступили к уборке, торопясь воспользоваться последними теплыми днями короткого северного лета. А где-то впереди, уже близко, была серая громада столицы империи, Северной Пальмиры, современного Вавилона, беспощадного города, который никому не верит, никого не жалеет и покоряется только сильным и безжалостным людям. По крайней мере, мне так казалось.

Николай Бесоев как раз и был таким сильным и безжалостным к врагам человеком, нервы и мышцы которого сделаны из стали. Я задумчиво смотрела на него, сидящего напротив, и пыталась предположить, что меня ожидает, если я свяжу с ним свою жизнь. Ведь, наряду с качествами сурового бойца, он обладает чуткостью, тактом и тонкой эмоциональностью. А кроме того, он нежный и очень ласковый любовник…

И мое редко ошибающееся чутье подсказывает мне, что он наверняка может стать любящим мужем, посвящая себя семье в перерывах между опасными заданиями. Да, это несомненно – главным делом для него всегда будет работа. Что ж, я, собственно, готова принять тот факт, что семья для него может находиться на втором, а то и на третьем месте. Мне всегда нравились именно такие мужчины – ибо ничто, по моему представлению, не делает представителя сильного пола мужчиной, как любимая работа, связанная с риском и опасностью. И меня тешила мысль о том, что с такими темпераментом, способностями и знакомствами мой Николя непременно станет генералом, флигель-адъютантом и правой рукой нашего молодого императора, если, конечно, с ним ничего не случится.

А Николя порой бывает страшен. Я не имею в виду наши женевские приключения, где мы выполняли задание в чужой стране – там его решительность и жесткость были вполне естественны. История, которая смутила, но при этом и впечатлила меня, произошла за день до нашего отъезда из Ялты.

Прогуливаясь по парку, мой милый почувствовал настоятельное желание посетить уединенный белый домик. Наверное, перед этим мы выпили слишком много сельтерской, и теперь она настоятельно просилась наружу. Пока мой Николя отсутствовал, я медленно прогуливалась поодаль, вдоль окруженной цветущими розовыми кустами узкой аллейки. Здесь было малолюдно, и мне как-то не пришло в голову, что сейчас я похожа на скучающую одинокую барышню. Я была настолько расслаблена, что не ожидала каких-либо неприятностей. И, как оказалось, зря.

Внезапно из-за поворота на аллею вышли два довольно небрежно одетых юнца. Окинув сальными взглядами мою фигуру, они с ходу предложили мне «немного поразвлечься за хорошие деньги». Развязность их подогревала выпитая ими изрядная доза спиртного. Они находились в состоянии, когда человек еще стоит на ногах, но море ему уже по колено.