Икс. Место последнее - Йон Айвиде Линдквист

– Это не болезнь, тупица. Это диагноз. Просто слова.

Он так резко толкнул Линуса в плечо, что тот чуть не упал на бок, и показал на себя указательными пальцами обеих рук.

– Вот я, например. У меня, блин, есть все психодиагнозы, которые только существуют, кроме Альцгеймера. По-твоему, я похож на гребаного лузера?

Линус посмотрел на увесистую золотую цепь у Алекса на шее и покачал головой. Алекс отдал ему баночку, подвинулся на несколько сантиметров ближе и сказал:

– А сейчас ты выслушаешь меня очень внимательно. Вот, положим, что-то случается. Да что угодно. Кто-то оскорбляет твоего отца или тебе ставят какой-то долбаный диагноз. Тогда ты не будешь спрашивать себя: «Что это значит? » Или: «Что я чувствую? » Это дребедень для лохов. Ты задашь себе вот какой вопрос: «Как я могу это использовать? » Догоняешь?

Линус вертел банку в руках. Нет, он не догонял, что хорошего в том, что тебя заклеймили диагнозом, как это можно использовать, и поэтому спросил:

– Это как?

Алекс закатил глаза и постучал ему по виску указательным пальцем:

– Подумай.

Когда Линус ничего не сказал, Алекс переместил палец на банку.

– Таблетки. В них есть амфетамин. Конкретно эти слабые, за них получишь… двадцать-тридцать крон за штуку. Пятьсот за банку, если повезет.

– А действуют они как амфетамин?

– На таких, как мы с тобой, – нет, а вообще да. Типа на студентов, которым надо жопу рвать перед экзаменами и все такое. И которые боятся брать товар посерьезнее.

– Пятьсот? – Линус взвесил банку на ладони.

Алекс пожал плечами:

– Если найдешь правильного покупателя.

– Как же мне его найти?

Лицо Алекса разрезала широкая ухмылка.

– А это, малыш, тебе придется выяснить без меня. Эту дрянь я больше не толкаю.

Он встал со скамейки, наклонился к Линусу и сказал, на октаву понизив голос:

– Надеюсь, ты все понял?

Он посмотрел на Линуса, как будто сказал что-то смешное, и до Линуса дошло. Он взглянул на Алекса, кивнул и произнес:

– О да. Спасибо, Балу!

4

С тех пор прошло пять лет, и теперь Линус ждал знака от Алекса. Года два он не появлялся на районе, но несколько месяцев назад вернулся и начал проворачивать дела. Сказать, что совет Алекса изменил жизнь Линуса, было бы преувеличением, но он точно пришелся кстати. С того дня Линус везде высматривал возможности.

Для примера достаточно привести первый случай, когда Линусу улыбнулась удача. На следующий день после разговора с Алексом у двадцать шестого подъезда он увидел роллатор старухи Гуммерус. Линус остановился, рассматривая его и прикидывая: как он может мне пригодиться?

Идея не заставила себя долго ждать, и он отвез роллатор в кусты, после чего поднялся в квартиру старухи, позвонил в дверь и сказал, что видел, как роллатор утащили парни из северного квартала. Бабуля вышла на балкон, посмотрела вниз и запричитала так, что Линусу стало стыдно, и он был близок к тому, чтобы бросить эту затею, но вдруг услышал именно тот вопрос, на который надеялся: есть ли хоть малейший шанс, что Линус вернет ей роллатор?

Он почесал в затылке и объяснил: эти парни из северного квартала очень опасны, сами понимаете. С ними не забалуешь. Дождался, пока бабуля начнет умолять, а затем сказал, что готов попытаться. И чуть было не добавил что-то вроде: «Если я не вернусь, будьте добры, сообщите маме», но решил, что это уже перебор.

Затем Линус сделал круг вокруг дома, заглянул на площадь, стащил в ближайшем мини-маркете вафлю в шоколаде и вернулся к подъезду. Вытаскивая роллатор из кустов, поднял с земли немного глины и измазал ею щеку и шею. Он не поехал на лифте, а пробежал по лестнице до десятого этажа и, запыхавшись, позвонил в дверь.

Линус рассказал историю о том, как с риском для жизни выкрал у парней роллатор, одновременно корча гримасы, словно от боли. Бабуля вышла на балкон и, вернувшись, держала в руках две купюры в сто крон, которые протянула Линусу.

Всё в таком духе. Вот что значит видеть возможности.

5

Три сигнала шли не с дорожки, а из просвета в кустах, где стояли перекладины для выбивания ковров. Линус поморщился. Ну конечно. Алекс хочет напомнить, что Линус у него в долгу. И он действительно был ему должен, нечего и говорить. Линус ушел с балкона и пересек гостиную, где сидели родители, завороженные голубым светом из телевизора, словно их вот-вот заберут на космический корабль.

В прихожей он натянул на себя темно-серое худи «Адидас» и надел кроссовки «Найки». У него была еще пара «Асикс», но они предназначались для бега и только для бега, и он никогда бы не стал их пачкать, используя в качестве обычной обуви. Это была не просто обувь, а обувь.

Линус зашел в лифт и посмотрел на свое отражение в треснувшем разрисованном зеркале. Он с готовностью заплатил бы солидную сумму, чтобы изменить в своей внешности почти все. Два новых жирных прыща вскочили на лбу прямо посреди шрамов, оставшихся от предыдущих прыщей. Волосы бесцветные и безжизненные, к тому же уже начали редеть. Ему всего семнадцать. А он уже лысеет. Во всей его внешности было что-то изголодавшееся, и в грязно-желтом свете лампочки над щеками проступали тени от глазниц. Единственное, о чем можно сказать что-то хорошее, – глаза. Большие голубые глаза блестели, как два красивых лесных озера в разоренном пожаром лесу.

Лифт со скрежетом остановился на первом этаже. Линус вышел, распахнул дверь в подъезд и засунул руки в карманы, одновременно привычно сканируя местность. Ни в коем случае не мотать головой, словно боязливая птичка, а лишь быстро искать глазами отличия. Все спокойно. Он пошел дальше. Нельзя было отрицать: он нервничал, и это было заметно, когда он задумывался над походкой. Правильно ли он идет?

Когда Линус свернул на дорожку и увидел огонек от сигареты Алекса, походка сделалась неуклюжей, и он мысленно ударил себя в живот, чтобы скорчиться и идти более расслабленно, покачиваясь.

– Че как? – спросил Алекс, сделал последнюю затяжку и затушил сигарету подошвой ботинка.