Икс. Место последнее - Йон Айвиде Линдквист

– Бабушка по папиной линии. Но она умерла от инфаркта, когда мне было восемь. Думаю, дед ее довел.

Лишь один предмет на столе не имел отношения к их новой деятельности – банка с тараканом. Кассандра поймала его несколько дней назад и посадила в герметичную банку, чтобы посмотреть, как долго тот проживет. Теперь он стоял на столе, выполняя роль начальника службы безопасности. Двигались на насекомом лишь его антенны. Они шарили в воздухе, словно и правда контролировали потенциальные угрозы.

Пока Кассандра ведерком насыпала гору порошка на стеклянное покрытие весов, Линус поднял банку, изучая таракана. Его угольно-черное сегментированное тельце было похоже на идеально откалиброванный часовой механизм, на мгновение остановившийся в ожидании завода.

– Почему он еще жив? – спросил Линус.

– Они жили и будут жить всегда, – ответила Кассандра, не отрывая взгляда от порошка. Она говорила почти не дыша, чтобы не сдуть порошок, затем соскребла чуть-чуть лезвием ножа и стряхнула остаток в пакет.

– Но все равно, почему? – не унимался Линус, тряся банку; таракан не двигался. – Он не получает ни еды, ни воздуха, ни веселья, ни секса. Пространства тоже нет, ничего нет. И все равно он жив. Почему?

Кассандра пожала плечами.

– Может, потому, что должен. Вариантов нет. Вот твой отец. Он же тоже продолжает жить.

– Хотя хочет умереть.

– Он так говорит, да. Вот интересно, если бы ты к нему пришел типа с ножом. Захотел бы он тогда?

Линус погрузился в фантазии. Лезвие ножа, острое как бритва, морщинистая шея отца, кровь, которая хлынет, когда будет перерезана сонная артерия. Не. Он снова подумал о старой доброй подушке на лицо, хотя знал, что никогда этого не сделает.

– А вообще какая разница, – сказала Кассандра, готовя следующий пакет. – Мы отвлекаемся. Смотрим кино, трахаемся, бегаем, едим лапшу. Зачем? Чего мы хотим добиться? По какой причине мы делаем то, что делаем? Не. В общем и целом, мы – как этот таракан. Разница в том, что ему не надо отвлекаться. Он самодостаточен. Он есть Бог.

– Такие глубокие мысли не вгоняют тебя в депрессию?

– Я и так в депрессии. У меня, блин, даже документ есть, который это подтверждает.

Линус кивнул в сторону предметов на столе.

– Ты сама когда-нибудь пробовала?

– Ага. А ты?

– Не. Боюсь. Я бы сразу подсел. Не хочешь занюхать?

Кассандра выпрямилась и смахнула с лица розовую прядь волос.

– А можно?

– Только немного. Мне просто интересно. Этот Йоран болтал без умолку, но у него не такие, как это называется, вербальные способности, как у тебя.

Кассандра взглянула сначала на Линуса, затем на таракана. На таракане она задержала взгляд надолго. Потом состроила гримасу, словно говоря: «Какого хрена? », лезвием ножа подцепила щепотку порошка, поднесла ее к носу, сказала «Будем! » и вдохнула порошок правой ноздрей.

Прошло несколько секунд. И еще несколько. Линус уже начал подозревать, что у Йорана кукуха поехала, а товар не настолько первоклассный, но тут Кассандра начала выдыхать долго и прерывисто, словно испытывала колоссальный ужас или колоссальное наслаждение. Глаза распахнулись, затем почти закрылись, губы жевали воздух, а тело опало и расслабилось, словно все напряжение, обычно поддерживавшее его, отпустило.

– Вот блин, – прошептала она.

– Плохой товар?

Кассандра подвигала головой из стороны в сторону и потрогала пальцем пирсинг в виде черепа в правой ноздре.

– Плохой? Да это… – Она закатила глаза, так что стали видны только белки.

– Ну, давай же. Не будь как Йоран.

– О’кей, о’кей. – Кассандра провела ладонями по лицу. – Это абсолютно… это как… ну, блин, типа самый прекрасный зимний день, голубое небо, снег, березки, дети катаются на санках и все такое. А солнце – оно просто светит на снег, как будто все это одновременно, просто бдыщь во всем теле, в голове…

– Можешь объяснить понятнее?

– Это как… мощнейший оргазм, только лучше.

– Спасибо.

Кассандра вернулась из космоса и более или менее пришла в себя, не считая расширенных зрачков, которые в сочетании с толстой подводкой для глаз превращали ее в жизнерадостное привидение.

– Просто потрясающе, – сказала она. – Офигенно.

– Ты же не подсядешь теперь?

– Ни за что. Скажу, как ты: слишком опасно. Но, черт возьми, это вещь.

Как бы подчеркивая рецензию Кассандры, у Линуса звякнул телефон. Сообщение от чувака, который хотел, чтобы его называли Рокста, и который взял полграмма на пробу.

Охренительные шоколадки! Как насчет еще двух?

Было решено, что коммуникация насчет товара будет происходить в кондитерских терминах. Так что Рокста попробовал, отреагировал, как Кассандра, и теперь хотел еще два грамма. Линус отправил «Ок» и взял со стола два пакетика по грамму. Вот пойдет продавать печенье, заодно и доставит. Он махнул в сторону стола и сказал:

– Отлично ты тут все устроила. Можно все взвешивать. Думаю, товар будет хорошо расходиться.

Кассандра задержала взгляд на Линусе и взяла его за руку:

– Давай пойдем в спальню? Я так… или просто поболтаем, порассказываем анекдоты? Вот очень смешной: встретились француз, русский и Ульф Лундель [31 - Ульф Лундель (р. 1949) – известный шведский рок-музыкант, композитор, писатель и художник. ]…

– Сорян, мне пора. Но у нас тут все на мази, да?

– И решили соревноваться, кто быстрее водит машину…

Когда Линус вышел в прихожую, Кассандра продолжала рассказывать анекдот, который Линус уже слышал. В конце Ульф Лундель жевал подушку безопасности.

2

Линус пошел домой, взял пакет с печеньем, чтобы продолжить с того места, где закончил вчера.

Спустились сумерки, зажглись те фонари, которые еще не разбили. Он почти прошел тропинку через кусты и вдруг увидел нечто такое, что заставило его остановиться и присесть.

Вдоль подъездов шел, прогуливаясь, Сердито, один из самых новых и молодых в команде Чиво. Поросенок – это прозвище он вряд ли выбрал сам, но оно ему очень подходило. Он был ровесником Линуса и производил впечатление перекормленного маменькина сынка. Круглое лицо, пухлые щеки и глубоко посаженные, похожие именно на свинячьи, глаза. Добавьте курносый нос, и станет очевидно, что такое прозвище было неизбежно.