Хранитель Черной поляны. Ключ-камни - Екатерина Галиева

– Что хозяин надо? – пискнуло над левым ухом Базиля. Он подскочил и чуть не выронил пузырёк.

– Ты что здесь делаешь? – зашипел он на Анчутку.

– Ты звал, я пришёл, генацвали.

Анчутка повернулся к Базилю в профиль и потянул себя за нос. Тот тут же вытянулся и приобрёл характерную грузинскую фактурность. В сочетании с густой черной шевелюрой это и правда сделало Водяного Чёрта похожим на кавказца.

– И потом, в прошлый раз ты меня упрекал за то, что я тебя на остановил, – Чёрт скосил чёрный глаз на бутылочку в руке Хранителя, – Вот я и пришёл сказать тебе: «Остановись! Остановись, безумный! »

– Хватит! – Базиль, насупившись, принялся заталкивать склянку обратно в рюкзак.

– Остановись, что ты делаешь? – продолжал подвывать Анчутка, – Как можешь ты оставить сей чудесный эликсир в руках безродного бродяги?

Базиль, который уже совсем было упаковал бутылочку обратно в рюкзак, замер.

– А ты что же, выходит, знаешь, что это за эликсир? – осторожно спросил он друга.

– Как не знать. Это же штучный товар, эксклюзив! Ещё моя бабушка делала!

– Твоя бабушка? – Базиль начал лихорадочно соображать знает ли он ещё какую-нибудь родню Анчутки женского пола кроме Кикиморы и Водяниц. И понял, что не знает. Он, конечно, слышал выражение «Иди-ка ты к Чёртовой бабушке», но кто сия дама и где она живёт, никогда не задумывался. Главное, что не на его территории. А теперь вон оно как вышло.

– И что же твоя бабушка вот так запросто свою отраву оставляла, что её простой мальчишка, – Базиль зыркнул на Артёма, – студент найти смог?

– Ну, про бабкины дела я ничего не знаю… А вот бальзамчик ты этот зря отравой зовёшь. Двести лет выдержки. Настоялась вкуснятина!

Базиль сплюнул и опять чертыхнулся.

– Знаешь, Кот, я ведь и обидеться могу, – проворчал Анчутка, старательно утирая морду лапой, от чего нос его принял обычную форму поросячьего рыльца.

– Во-первых, я тебя не звал, – ткнул пальцем в волосатую грудь Чёрта Базиль, – Во-вторых, я в тебя не плевал. Так что хватит тут паясничать. Лучше говори всё толком про бабку свою, про склянку и про тетрадку эту.

Не успел он закончить свою пламенную речь, как в курятнике опять заголосил петух. Анчутка всполошился, забегал из угла в угол, заламывая руки и причитая:

– Не могу, не могу, хозяин! Это уже второй звонок! Сейчас третий будет и всё – пропал Анчутка!

Одинокая слеза выкатилась у него из глаза и застряла в жидкой бородёнке.

– Давай так, Базиль, ты скляночку эту схорони получше, а потом ко мне приходи. Я тебе все подробно расскажу.

И не успел Базиль возразить, как Чёрт растаял в воздухе, словное его тут и не было. Оставшись один, Кот задумался, что делать. Становилось всё светлее и светлее. И хотя каким-то чудесным образом до сих пор все их разговоры и возня не разбудили спящую на сеновале парочку, Хранитель понимал, что надо торопиться.

– Что же мне делать, – пробормотал он, – Выкрасть бутылочку, подменить или оставить всё как есть? Может вынуть её из рюкзака и закопать рядом в сено, как будто она случайно выпала… Склянка маленькая, найдут её не сразу. А я тем временем узнаю, что же в ней такое налито. Но тогда незваные гости задержатся в доме, а это тоже нежелательно. Нет, поспать сегодня уже точно не придется.

Снизу раздалось бряканье подойника, и ласковый голос Марии Дмитриевны. Время поджимало, и Базиль решился оставить склянку на месте. Не хотел лишний шум поднимать и дурную славу на дом навешивать. Он вынул из большого поясного кошеля складной нож, разноцветные нитки и пёрышки и принялся за работу.

«Первым делом маячок на склянку поставлю», – думал Кот, вытаскивая её из рюкзака. Потянув в себя энергию земли, от чего свежее сено вокруг него словно усохло и осело, он согрел в ладонях горлышко бутылочки, запечатанное сургучом. Тот немного размяк, и Хранитель, подцепив ножом кончик плотно намотанной суровой нитки начал аккуратно снимать её виток за витком, пока не добрался до первого узла. Нитка поддавалась с трудом, но Базиль не стал греть сургуч сильнее, опасаясь, что тот растечётся и окончательно испортит всё дело. Он раскалил нож и подсунул его под узел. Сургуч зашипел, из-под лезвия вытекла красная капля, а под колдовской оплёткой появилось небольшое отверстие. Кот взял приготовленные перья и нитки, скрутил их и подсунул в углубление под узел. Ещё раз согрел склянку и намотал суровую нить обратно, прикрывая нововведения в конструкции печати. Придирчиво оглядев свою работу со всех сторон, он убедился, что пёрышки нигде не выглядывают и не чувствуются на ощупь. Затем вернул помеченную склянку в рюкзак, а остатки своего реквизита в кошель. Немного поколебавшись, он срезал ножом у спящих по прядке волос и завернув в тряпицу тоже сунул в кошель. Всё, теперь можно будет найти студентов в любой момент, куда бы они не пошли.

Базиль поднялся и тихо выбрался на крышу. На востоке розовела заря. Борька бодро похрюкивал, ожидая кормёжки. Петухи прочищали горло, чтобы приветствовать новый день третий раз. В общем, всё было тихо и спокойно.

«Городские спят долго. Я всё успею», – успокоил себя Базиль, мягко ступая по дранке. Он прокрался к той стене птичника, что выходила на огород. На днях Егор Гаврилович с внуками сделал здесь выгул для цыплят и утят. Площадка была не очень большая, густо заросшая травой. Кусты жимолости давали достаточно тени, в которой птицы могли пересидеть жару. В углу было вкопано больше старое корыто, которое Никита с Лёшкой каждый день наполняли водой. Птенцы пили, а порой и плескались в нём, как в пруду.

Дверь из птичника была открыта. Изнутри доносился голос бабушки, которая уговаривала несушек подвинуться, чтобы собрать у них свежие яйца. Птицы что-то там отвечали ей, но Базиль не прислушивался. Он дождался, когда мир огласил громкий петушиный крик, спрыгнул вниз, пробежал вдоль ограды и выскочил в калитку к реке. Через эту калитку бабушка выводила к заводи уток и гусей, которых дед привёз из Ольховки. Тропинку протоптать ещё не успели, и Базиль побежал к реке прямо по покрытой росой траве. Сапоги сразу потемнели, и ему вспомнилось, что он так и не подал начальству заявку на получение новых.