Герой империи. Битва за время - Александр Михайловский

Но сейчас, впервые за эти дни, голова у товарища Сталина болела отнюдь не о военных вопросах. Ведь дело обороны Страны Советов находится в надежных руках. Замещающий маршала Шапошникова генерал-майор Василевский побывал на даче в Кунцево с целью перенести на карту данные планшета и сверить его со своей информацией, (это получается, что не Генштаб докладывает товарищу Сталину о положении своих и вражеских войск, а как бы совсем наоборот) и попутно негласно прошел систему профориентации и получил такой же статус А1, как и Жуков с Рокоссовским. Тактик-лейтенант Илина Ке, посмотрев на психопрофиль Василевского, сказала, что это один из крупных военных гениев в фазе развития, одинаково способный как к командной, так и штабной деятельности.

На Северо-западный фронт, положение на котором было немногим лучше, чем на Западном фронте, вместо обгадившегося генерала Кузнецова убыл бывший командующий Северокавказским округом генерал-лейтенант Конев, получивший командный статус А2. Самого Кузнецова в ближайшее время ожидал визит в кабинет к Сталину. В том случае, если система профориентации обнаружит в нем такое же двойное дно, как и в Павлове, результат будет тот же – принудительное ментоскопирование на Полярном Лисе с последующим смертным приговором. Если же генерал Кузнецов просто дурак, то он получит лет десять лагерей и пусть радуется, что легко отделался. Прочие направления пока не вызывали серьезной тревоги; вторжение со стороны Финляндии так и не началось, а Венгрия, хоть и объявила войну СССР 27-го июня, до сих пор придерживалась пассивной, оборонительной тактики, и ее войска еще не пересекали советско-венгерскую границу. Товарищ Сталин подозревал, что они ее и не пересекут, ибо венгерскому руководству (адмиралу Хорти) сильно хочется жить.

В любом случае, возникшие в последнее время политические вопросы требуется решать как можно скорее, но прежде чем их решать, надо как следует во всем разобраться и постараться совершить перестройку советского аппарата управления на ходу, с минимальными социальными издержками, начав при этом с круга самых близких соратников. Оборудование для профориентации в его кабинете – это, конечно, хорошо, но что делать в том случае, если возникают сомнения: когда один параметр говорит «про», а другой «контра»? И как можно увязать всех этих людей в одну управляющую систему, изъятие отдельных элементов которой не вызывало бы нарушения общей работоспособности? Именно для выполнения этой работы с «Полярного Лиса» и была вызвана старший социоинженер имперцев Малинче Евксина, уникальный и единственный специалист в своем роде на всей Земле.

Первоначально вождь сомневался, стоит ли доверять серьезные дела особе, которая выглядит как двадцатилетняя девчонка. Но поскольку у этих имперцев все не как у людей, он решил посоветоваться по этому вопросу с Молотовым, который уже имел дело с этой Малинче, когда подписывал Соглашение о Присоединении.

– Знаешь что, Коба, – ответил ему Молотов, – ты можешь не обращать на это внимания. Товарищу Малинче наверняка лет побольше, чем нам с тобой обоим вместе взятым. По ним никогда не угадаешь. Но, в любом случае, старший социоинжинер, как я понимаю, это фигура, допущенная к самостоятельной работе. Думаю, если ее выпустить на переговоры против Черчилля, дав время на предварительную подготовку, то свинья для чахохбили [12 - Свинья для чахохбили – прозвище Черчилля. ] будет пренеприятно удивлен. Мол, такая молодая леди, и такая жесткая хватка.

– Против Черчилля, – ответил вождь, – выпускать ее рановато, сначала надо разобраться с нашими внутренними проблемами. Ни один англичанин, включая борова, не способен нагадить нам так густо, как некоторые товарищи из ЦК. Так что имей в виду и не удивляйся, что некоторые наши товарищи оказались нам совсем не товарищами. У тебя в наркомате тоже не все ладно – достоверно известно, что кто-то из твоего ближайшего окружения сливает информацию англичанам. Литвиновское, понимаешь, наследство [13 - До Молотова наркомом иностранных дел был Максим Литвинов (урожденный Меер-Генох Моисеевич Валлах), видный троцкист в то же время избежавший репрессий (так как трогать его считалось нецелесообразным) и, вполне возможно, британский агент, завербованный еще во времена эмиграции в царские времена. ]. Лучше займись этим сам, а то я попрошу Лаврентия, и он зачистит этот ваш гадюшник до белых костей.

На этом разговор Сталина с Молотовым закончился, после чего последний уехал в свой наркомат, а Сталин остался ждать прибытия шаттла, который теперь прилетал не только в темное время суток, а когда необходимо. То, что Советский Союз поддерживает контакты с космическим кораблем на орбите, давно уже являлось секретом Полишинеля, тем более что все ближе становился тот момент, когда советско-имперские отношения (и в том числе соглашение о присоединении) потребуется выводить из тени. Но сначала – разбор полетов с фрондерами. За свой тыл вождь хотел быть совершенно спокоен.

* * *

2 июля 1941 года, 18: 40. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Старший (и единственный) социоинжинер «Полярного Лиса» Малинче Евксина.

Шаттл плавно опустился на зеленую лужайку, которую наши корабельные остряки уже назвали «космодром Кунцево-1», открылся десантный люк и до меня донеслись запахи летнего соснового леса, на фоне которого тонкой ноткой прорезались горьковатые ароматы древесного дыма и приготовленной на открытом огне пищи. После искусственной атмосферы космического корабля эти запахи дразнили воображение и будили во мне древнюю генетическую память о далеких предках, живших вреди таких вот лесов и жаривших на кострах мясо убитых диких животных. Действительно, все мы – эйджел, горхи, сибхи и хумансы – происходим с этой планеты, и у всех у нас в крови присутствует память о ее холмах и лесах… Однако хватит лирических воспоминаний; ваш выход, товарищ Малинче, соберитесь с духом и смело шагайте вперед.

Я и пошла, попутно оглядываясь по сторонам с высоты своего роста. Пока я не знала, как интерпретировать увиденное, и просто складывала факты в копилку своей памяти. Помимо прочего я должна была привыкнуть к тому, что отныне вокруг меня не будет никого, кроме хумансов. Тактик-лейтенант Илина Ке и ее ординарец Туся при этом не в счет, так как пересекаться мне с ними почти не придется. Ну что же, как я уже говорила, хумансы – это тоже не так уж плохо; других эйджел, когда их вокруг слишком много, я переношу гораздо хуже. Уж слишком они бывают спесивыми и самоуверенными, особенно такие же светлые, как я. Зато на хумансов можно смотреть сверху вниз (во всех смыслах), ведь гении среди них достаточно редки, а ростом я, как правило, оказываюсь на две головы выше самого высокого самца. Есть, конечно, хумансы, на которых сверху вниз не посмотришь. Например, наш обожаемый командир каперанг Малинин или наш новый император товарищ Сталин, на встречу к которому я и иду. Гении – они и есть гении, и преклонить перед ними голову не стыдно даже для такой светлой эйджел, как я.