Герой империи. Сражение за инициативу - Александр Михайловский

– Да, товарищ Верховный Главнокомандующий, – кивнуло изображение, – если будет на то ваше соизволение, то это программе мы придадим приоритет, равный приоритету программы по разрушению транспортной инфраструктуры.

– Не сразу, – покачал головой вождь, – сначала у противника должно возникнуть впечатление, что это не более чем ошибка по выбору целей. Нам совсем не нужно, чтобы эти мерзавцы раньше времени почуяли угрозу и начали прятаться за спины заложников, женщин и детей. В полную силу эта программа должна вступить только после того, как мы разгромим противника в предстоящем сражении, и в его рядах начнутся брожения. Тогда и последует разящий удар, который в кратчайшие сроки нейтрализует вражеский репрессивный аппарат. Но сейчас о подробностях этого говорить преждевременно. Поговорим лучше о том, что вы предлагаете делать после того, как с высокой степенью вероятности установили полосу, время и направление вражеского прорыва?

– Мы с товарищем Василевским, – сказала Ватила Бе, – составили предварительный план операции под кодовым названием «Яма с кольями». Так ваши дикие предки ловили мамонтов: эти могучие, но глупые животные проваливались в вырытые для них ловушки, усеянные заостренными кольями. В качестве такой ловушки мы предлагаем использовать треугольник Витебск-Могилев-Смоленск – внутри него на перекрестках дорог, станциях транспортной сети и других важных местах следует устроить укрепленные опорные пункты, занятые войсками численностью от батальона до полка. Снабжение гарнизонов таких укрепленных пунктов, находящихся в блокаде, их пополнение людьми, вывоз раненых и своевременная эвакуация – уже задача наших шаттлов. Часть пунктов, находящихся на основных направлениях продвижения вражеских подвижных соединений, можно оставить не занятыми войсками. Пусть их тактики думают, что они застали наш рубеж обороны в полуготовом виде. Гарнизоны на эти ключевые узлы сопротивления мы доставим позже, по воздуху, когда они окажутся в зазоре между ушедшими вперед танками дейчей и пехотой…

Вождь, который молча слушал эти речи, крутя в руках трубку, поднял голову.

– Товарищ Ватила, – спросил он, – действуя таким образом, вы хотите повторить успех Слонимско-Ивацевичской операции?

– Не только повторить, – ответила Ватила Бе, – а сделать еще лучше, шире и масштабнее. В тот раз для достижения результата нам пришлось импровизировать с теми средствами, что случайно оказались поблизости. И только мужество и священная ярость ваших солдат позволили не только выполнить первоначально поставленную задачу, организовать выход из окружения как можно большему числу ваших войск, с сохранением в них дисциплины, порядка и боевого духа, но и нанести дейчам первое серьезное поражение в этой войне. Успех начальной фазы Слонимско-Ивацевичской (как вы ее называете) операции, не только позволил замахнуться на уничтожение боевого ядра одной из четырех вражеских танковых групп, но и показал принципиальную возможность еще более масштабной Минской операции. В Минске мы тоже по большей части были вынуждены импровизировать, полностью нашим выбором был только командующий обороняющейся группировки; остальное составили местные ресурсы и войска, оказавшиеся поблизости.

Немного помолчав, она продолжила:

– Теперь же ловушку для ударной группировки дейчей следует подготовить со всем возможным тщанием, войска для исполнения операции должны быть специально подобранными и вооруженными, а оборонительные сооружения необходимо построить по всем правилам военного искусства. Надо сделать так, чтобы подвижные соединения дейчей смогли промчаться вперед с ветерком на своих наземных машинах, а следующая за ними пехота неожиданно для себя постоянно упиралась бы в неожиданные препятствия и ползла от одного опорного пункта до другого медленно и печально, все время чертыхаясь, спотыкаясь и падая. Вражеские пешие подразделения, конечно, смогут обходить такие препятствия по бездорожью, но колонны снабжения, которые повезут следом за танками все необходимое для войны, не смогут этого сделать и будут вынуждены ждать, когда для них разблокируют дороги. По периметру территории, предназначенной под место будущего сражения, нужно создать дополнительные рубежи полевой обороны, уже занятые войсками, которые предстоит перебросить из ближних внутренних секторов вашей страны. Ведь мобилизация идет по плану относительно того, что описано в Синей Книге; у нас уже имеется экономия в несколько армий.

– Экономия в несколько армий – это хорошо, – хмыкнул вождь, – и ваш план, несомненно, являющийся вершиной имперской тактики и чудом вашего темноэйджеловского расчета, тоже неплох. Но дело в том, товарищ Ватила, что мы хотели бы без всяких хитростей вообще не допустить прорыва нашей обороны по Днепру германскими войсками. Ведь чем сложнее и отточеннее план, тем больше его успех зависит от добросовестности и квалификации командиров дивизионного, полкового и даже батальонного звена, – а по этим качествам наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия пока еще изрядно уступает вашим имперским войскам. Мы пока способны навести порядок на фронтах и еще немного в армиях, а до того, что ниже, у нас пока не дошли руки. Кроме того, прорыв фронта вражескими войсками может создать сильный деморализующий эффект, особенно опасный именно сейчас, когда люди только-только поверили в то, что с вашей помощью мы уже переломили ситуацию и вот-вот погоним врага обратно.

– Да, – согласилась со Сталиным Малинче Евксина, – деморализующий эффект от такого решения будет существенным. Несмотря на неизбежную победу в сражении, люди начнут говорить, что мы, имперцы, бросили советские войска и ради своих тактических расчетов обрекли их на неминуемую гибель. И даже если мы будем разъяснять действительное положение вещей, делу это не поможет. Уже сейчас по обществу идут разговоры о том, что мы хотим вернуть старую империю и снова посадить людям на шею прежних угнетателей-бездельников: графов, князей и баронов и, главное, полностью дискредитировавшую себя семью императоров Романовых. Помимо всего прочего, это плохо влияет на боеспособность войск, поэтому не хотелось бы сейчас каких-либо военных авантюр, расшатывающих моральный климат народа.

Берия протер стекла своего пенсне платком и, повернувшись к Сталину, сказал по-грузински:

– Сейчас мы, Коба, вместе с имперскими товарищами пытаемся разобраться, откуда взялись такие слухи… и получается нехорошо. Кроме известных тебе товарищей, сильно обеспокоенных смертью Клоуна, следы, как и следовало ожидать, ведут в Берлин и даже в Лондон. Нашим сегодняшним и завтрашним врагам будущая империя, как бы она ни называлась, нравится даже меньше, чем фрондерам из ЦК.

– Понятно, Лаврентий, – сухо кивнул Сталин и, повернувшись к изображению главного тактика «Полярного Лиса», сказал: – Скажите честно, товарищ Ватила, есть ли у нас возможность за оставшийся месяц создать на основном рубеже такую неприступную оборону, чтобы враг кидался на нее как пес на забор, и каждый раз срывался вниз? Неужели это невозможно, ведь у врага, благодаря вам, практически нет больше авиации и его командование весьма ограничено в ведении разведки; у нас же все нормально и с тем, и другим. Вот и сейчас о переброске двух вражеских корпусов мы узнали еще до того, как тронулся в путь первый эшелон. Разве наша армия при вашей поддержке, имея еще месяц на совершенствование обороны, не сумеет создать такого прочного рубежа, который окажнтся непреодолим для германских полчищ, сколько бы солдат, танков, орудий и минометов враг ни собрал для наступления?