Великий канцлер - Александр Михайловский

– Хорошо, Павел Павлович, – сказал осмелевший Савва Морозов, поняв, что прямо сейчас ему никто связями с большевиками в лицо тыкать не будет. – Я совершенно с вами согласен, что народная бедность и, прямо-таки сказать, нищета являются препятствием для увеличения российской промышленной мощи. Но при этом я не понимаю, какое это отношение имеет ко мне, ведь, несмотря на все свои богатства, я все же не Иисус Христос и не смогу накормить пятью хлебами всех голодающих мужиков.

– Отношение, Савва Тимофеевич, – хмыкнул Одинцов, – самое прямое, потому что мы с государыней императрицей намерены предложить вам новосозданный пост министра экономического развития Российской Империи. На данный момент вы – один из лучших российских управленцев, сочетающих эффективный контроль за производственными процессами с человеческим отношением к людям. Если вы примете мое предложение, то именно вашей заботой будет объединение всех государственных усилий на главной задаче экономического и промышленного усиления Российской Империи. Ведь это позор, что в государстве, считающем себя одной из мировых держав, до сих пор не производятся ни оптические стекла, ни приборы точной механики, ни даже двигатели внутреннего сгорания, необходимые для строительства бурно развивающихся автомобилей и аэропланов.

Вот тут-то Савве Морозову и поплохело по-настоящему. Непрерывно критиковать все подряд, не имея ни к чему конкретного отношения – это одно, и совсем другое – самому взяться за такое дело, от сложности которого кружится голова. Иной бы обрадовался этому приглашению как возможности набить мошну за государственный счет, но Савва Тимофеевич был не таков. Во-первых – он был честен, а во-вторых – даже для нечестного персонажа, имея дело с Одинцовым, набить мошну окажется невозможным. Скорее, выйдет наоборот – и тот, кто решил обогатиться за государственный счет, сам окажется выстрижен на половину головы и отправится по этапу в Сибирь работать с кайлом в руках. Нет, для Саввы Морозова такое не подходит, ему придется впрячься в лямку и тащить в полную силу, как тащат этот груз Одинцов и остальные его товарищи. Но, черт возьми, вот оно! Вот оно – то грандиозное дело, которого он как манны небесной ждал в своей уже изрядно наскучившей жизни. Возможность создать что-то великое и сказать сыновьям: «Гордитесь, это сделал ваш отец…»

– Да, господин Одинцов, – решительно сказал он, – я согласен с вашим предложением. А теперь объясните мне: как вы все это видите и с чего я должен начать?

– Начать, Савва Тимофеевич, – сказал Одинцов, – следует с начала. В вашем распоряжении окажутся не только государственные, то есть казенные предприятия, но и все рычаги воздействия на частных промышленников. Задача, которую мы с государыней ставим перед вами, будет заключаться в том, что за десять последующих лет общий объем российской экономики, совокупно промышленности сельского хозяйства, должен вырасти вдвое. Но это еще не все. Помимо этого, в России должны появиться предприятия пока отсутствующих в нашем отечестве отраслей. Необходимо развить производство оптического стекла и оптических приборов, точной механической аппаратуры, то есть часов и хронометров, а также будущего главного оружия империи, металлического алюминия и синтетической аммиачной селитры…

В ответ на непонимающий взгляд своего гостя Одинцов пояснил, что у тех, кто внезапно появился в Порт-Артуре пять месяцев назад, есть методы относительно дешевого производства и того и другого. Но это секрет государства Российского, и будет таковым оставаться еще десять-пятнадцать лет. Как применить к делу алюминий, Савва Морозов пока не знал, но вот про аммиачную селитру все понимал достаточно хорошо. Искусственное ее производство из дешевого и доступного сырья, да еще и в больших количествах – это же все равно что получать золото из свинца. Богатство неимоверное… Но и это было еще не все. В следующий момент канцлер империи продолжил свои речи, после чего выяснилось, что и о поддержке Саввой разных оппозиционеров, вроде большевиков и либералов-конституциалистов, ему тоже хорошо известно.

– С одной стороны, – сказал Одинцов, – с вами и вашим ведомством будут сотрудничать министр земледелия господин Столыпин и пока еще не определенный новый министр финансов (несколько подходящих имен господин Менделеев должен назвать чуть позже). Министр земледелия, помимо всего прочего, будет руководить большой переселенческой программой, призванной перебросить на слабозаселенные земли Сибири и Дальнего Востока за те же десять лет примерно двадцать миллионов крестьянских душ. С другой стороны, с вами должен взаимодействовать министр труда, с которым пока есть определенные проблемы. Вообще-то мы планировали назначить господина Ульянова, главного редактора нелегальной большевистской газеты «Искра», финансируемой одним российским предпринимателем, неким Саввой Морозовым. Разумеется, это назначение может состояться только в том случае, если господин Ульянов сумеет отрешиться от своей догмы об обязательном низвержении самодержавия и сосредоточится исключительно на борьбе за права рабочего класса. Задача этой борьбы архинужная и архиважная. Деньги, эта кровь экономики, не должны оседать в кубышках толстосумов и банковских хранилищах, а, пройдя через руки предпринимателей, должны снова поступать в оборот – либо в виде жалования рабочим, либо в виде налогов государству, либо в виде затрат на расширение производства. Но вернемся к господину Ульянову. Разумеется, это сложный человек, но, как нам сообщили, у вас есть на него влияние, не может не быть. Скажите, Савва Тимофеевич, это действительно так?

Получив вопрос в лоб, Савва не знал, что и сказать. Соврать явно не получится, ведь господину канцлеру уже известно, что он финансирует большевиков, а говорить правду было боязно…

– Ладно, – махнул рукой Одинцов, правильно поняв эту заминку, – можете не отвечать, нам и так все известно. Ведь, наряду с вашими коммерческими и организационными талантами, ваш статус сочувствующего в партии большевиков имел немаловажное значение при приглашении вас на должность министра экономики. На этом месте нам не нужен такой деятель, который за денежными потоками, миллионами пудов железной руды и каменного угля, объемами выплавляемой стали и прочими экономическими показателями не увидит живых людей, без которых все это пустой звук.

Вздохнув, канцлер империи вытащил из ящика стола сложенный вчетверо лист бумаги и передал его Савве Морозову.

– Вот вам список персон, – сказал он, – с которыми желательно наладить сотрудничество. Там и упоминавшийся уже господин Ульянов, и ваш сотрудник господин Красин, а также другие господа, с которыми вы пока не встречались. Считайте это вашим первым заданием на государственной службе. Часть из них мы определим в министерство Труда, часть распределим по другим ведомствам, а господина Красина, к примеру, вы можете забрать к себе в министерство Экономики. Приступайте к работе поскорее, потому что время не ждет. В случае хотя бы минимального успеха могу гарантировать вам чин третьего класса табели о рангах, а также графский титул для вас и ваших детей. И, ради Бога, Савва Тимофеевич, прекратите играть с господами либеральными контитуционалистами. Честное слово, лучше вляпаться в дерьмо, чем в эту липкую и противную субстанцию. Сколько бы времени ни прошло, а слово «либерал» будет звучать как самое грязное ругательство. Надеюсь, вы меня поняли…