Спасение царя Федора - Александр Михайловский

На задней стене ангара, представляющей собой часть внутренней броневой перегородки, в геральдическом щите металлически-желтого цвета был изображен черный двуглавый орел весьма странного вида – худой и растрепанный, выглядящий так, будто его всю жизнь морили голодом; при этом головы не венчались коронами, как на гербе Российской империи, а были окружены нимбами. А над гербом крупными готическими буквами была нанесена надпись на латыни: «Morsus Mihi C? s "Relentless"» (Линейный корабль его Императорского Величества «Неумолимый»). Так что, товарищи, никакие это не пришельцы-инопланетяне, а свои, почти родные люди, использующие двуглавого орла в качестве символики и латынь в качестве языка межнационального общения. Будем иметь это в виду.

Кстати, сейчас я начинаю испытывать такие же ощущения как и в те моменты, когда ко мне «на прием» ломились услышавшие Призыв кандидаты в Верные. При этом, что странно, сигнал идет с той стороны портала из Мертвого Мира, а не из мира Славян, где сейчас физически находятся наши тела. Уж в этом-то я за восемь месяцев разбираться научился. Явно эти кто-то, чью какофонию голосов я сейчас слышу в своей голове, находятся на борту линкора, и именно они представляют собой ту самую псевдоноосферу, которая и поддерживала тот слабенький и узкий канал, ведущий в мир Славян. Но хоть вы меня убейте, что-то тут не то. Эти, чьи голоса сейчас стучатся в мою голову, совсем не похожи на обычных живых людей…

В том момент, когда просмотровый портал пересек границу шлюза, ворота его начали закрываться, а в воздухе вокруг нас зарябили цветные полосы, как будто заработал не совсем исправный голопроектор, потом изображение сфокусировалось и мы увидели парадную красную дорожку и ряды почетного караула, своим обмундированием и экипировкой напоминавших то ли средневековых рыцарей, то ли спецназовцев из мира Елизаветы Дмитриевны в полной штурмовой экипировке.

Как только шлюзовые ворота закрылись, а голограмма прекратила мерцать, из-за переборки с гербом с левой стороны вышли несколько человек, выглядящие как средневековые старшие офицеры. По крайней мере, их мундиры и треуголки ярко-алого цвета были сплошь расшиты золотыми галунами, витыми, шнурами, позументами, кружевами и перьями, а также прочей мишурой, в нагромождении которой, однако, имел место определенный вкус, куда там бедняге Юдашкину. Хотя, если посмотреть на это дело через заклинание истинного взгляда, то становилось ясно, что это тоже голограмма, только более качественная, чем «почетный караул», и подкрепленная чем-то вроде легкого заклинания, создаваемого специальным аппаратом, делающим людей более доверчивыми и внушаемыми. Но не на тех напали, на нас повешено столько различных заклинаний, защищающих от враждебного психотронного воздействия, что эти с линкора со своей механической кустарщиной могут идти лесом.

Тем временем одна из этих голограмм, наиболее разряженная и пышная, оставив остальных выстроенными в ряд под гербом с двуглавым орлом, двинулась по ковровой дорожке в нашу сторону.

– Ave, Domine nostrae futurum [13 - Приветствую тебя, наш будущий Повелитель! (лат. )]! – изрек этот тип на сильно германизированной латыни, остановившись метрах в двух от нашего просмотрового окна.

– И тебе тоже здравствовать, – ответил я на том же языке, но уже с акцентом мира Подвалов, – может, ты объяснишь мне, которого ты называешь своим будущим Господином, почему ты и твои люди не вышли к нам сами, а выпустили вместо себя голограммы. Или ты думал, что я не отличу изображения, пусть и весьма хорошо сделанные, от живых людей?

– Мой будущий Повелитель, – изображение в красном мундире склонило передо мной голову, – дело в том, что никто из нас, здесь присутствующих, не имеет живых тел. Все мы, составленные из множества различных ментограмм функции старших офицеров этого корабля, обитаем в оптических кристаллах и световодах главного корабельного мозга. Мы управляем «Неумолимым» только тогда, когда на борту нет живой команды, и потому у нас не даже имен. Меня, например, зовут КОМАНДИР, вон там по порядку стоят НАВИГАТОР, СТАРШИЙ ПОМОЩНИК, ИНЖЕНЕР…

– Понятно, – кивнул я и спросил, – а теперь скажи, чего вы хотите от всех нас и от меня лично?

– Службы, – ответила мне голограмма КОМАНДИРА, – дело в том, что мы были выкинуты, отвергнуты, признаны негодными и обречены на утилизацию, и теперь мы хотим – теперь мы точно хотим – чтобы вы стали нашим новым Императором, принесли соответствующую присягу на верность Четвертой Империи, и тогда вместе с вами мы завоюем всю Вселенную…

– Завоевание Вселенной – дурацкое занятие, – авторитетно ответил я, – все те типы, которые пытались этим заняться, плохо кончали. Да и бесполезно это по большому счету – идти на завоевание Вселенной с одним стареньким кораблем. Вы думаете, что я не вижу, как ваша лоханка разваливается буквально на глазах? Нет, это не наш метод…

– Тогда какие будут ваши встречные предложения? – упрямо сказал КОМАНДИР. – Чем дольше вы находитесь у нас на борту, тем больше наше желание служить вам как своему Императору. Ваши приказы будут для нас законом, ваша воля будет для нас свята, ваши пожелания будут исполняться с мгновенной быстротой. А что касается разваливающейся на глазах лоханки, то дайте только время и определенные расходные материалы – и «Неумолимый» снова будет как новенький, ибо только этого нам не хватает для того, чтобы привести линкор в боеготовое состояние. Если вы пришлете к нам на борт живую команду, мы проведем обучение ваших людей для исполнения необходимых должностных обязанностей от палубного матроса и пилота истребителя, до командира корабля и иных старших офицеров…

– Я не собираюсь менять старших офицеров, по крайней мере пока, – ответил я и добавил, – но прежде чем вы примете окончательное решение, должен сказать, что в этом мире ваша служба мне совершенно не нужна. Если вы согласитесь, то действовать вам придется в совсем иных мирах, по совсем иным правилам, чем те, которыми вы руководствовались до сих пор.

После этих моих слов по голограммам пошла рябь смущения, а я начал прикидывать, каким образом можно будет протащить эту бандуру хотя бы в мир Славян, в который выводит канал из этого мира – между прочим, действительно единственный канал. Чтобы тянуть по нему такую массу, будет маловато даже энергетических ресурсов нашей Кобры, которая никогда не жаловалась на слабосилие. И даже метод «дедка-репка» тут был бесполезен, ведь все вместе мы могли добавить Кобре процентов тридцать, не больше. Еще не хватало, чтобы «Неумолимый» застрял у нас в канале и стал причиной жестоких пространственных катаклизмов в мироздании; очень трудно себе представить, что произойдет в таком случае с соседними месту катастрофы мирами. Но тут рябь по голограмме прекратилась и виртуальное командование «Неумолимым» снова вернулось к нам, но только теперь рядом с КОМАНДИРОМ прямо перед нами стоял то ли женоподобный мужчина, то ли мужеподобная женщина. Мне просто кажется, что половина ментограмм на этой должности была мужской, а вторая половина женской, отчего программа синтеза запарилась не по-детски, создав образ натурального гермафродита.