Творец государей - Александр Михайловский

Ни в центре, где группировалась основная часть крылатого [4 - Историческая справка: Гуса? рия, или крыла? тые гуса? ры (польск. husaria) – элитная кавалерия Королевства Польского и Речи Посполитой, действовавшая на полях сражений с начала XVI века до середины XVIII века. Гусария специализировалась на «проламывании» боевых порядков вражеской конницы или пехоты концентрированным копейным кавалерийским ударом. Гусария была создана на рубеже XV – XVI веков и представляла собой отряды тяжёлой кавалерии со специфической тактикой, вооружением, комплектованием и имела легко узнаваемые отличительные атрибуты – крылья (крепились различными способами за спиной всадника), очень длинные пики с прапорцами и звериные шкуры. Гусария многие десятилетия была основной ударной силой войск Речи Посполитой, в отличие от обычных гусар, которые были лёгкой кавалерией и вспомогательными подразделениями. Гусария была подразделением народного авторамента – наёмного войска польской военной традиции. Наиболее многочисленной и боеспособной частью польско-литовского войска была кавалерия, в которой гусария составляла бо? льшую часть. Остальные рода войск играли в те времена в польско-литовских войсках вспомогательную роль, взаимодействие пехоты и артиллерии с кавалерией было налажено плохо. Поэтому кавалерия и самая её боеспособная часть гусария являлись основной военной силой Речи Посполитой. Длительное время гусария не имела себе равных в Европе, и её атаки не раз приносили победу Королевству Польскому и Великому княжеству Литовскому. ] кварцяного войска, ни на левом фланге, где пара тысяч запорожцев также двинулись в обход, скорее всего для демонстрации атаки на наш левый фланг, наша артиллерия была не в состоянии достать позиции противника. Дело было в том, что поляки выстроили свое войско прямо перпендикулярно дороге, а Михаил Скопин-Шуйский построил свои укрепления по кратчайшему расстоянию между лесным массивом и речным берегом, то есть под углом примерно в тридцать градусов к польской линии. Намерения Жолкевского были очевидны. Когда запорожцы насядут нам на фланги и отвлекут на себя основное внимание, ударить гусарией в лоб по ослабленной оборонительной линии, ибо артиллерия и часть нашей пехоты окажутся оттянутыми для действий на флангах.

При этом наиболее опасным было движение большой группы спешенных запорожцев, пытающихся лесом обойти наш правый фланг. Конечно, ни Скопин-Шуйский, ни Басманов не были настолько наивны как полководцы, что предполагали лес вообще непроходимым для противника, поэтому там были устроены засеки, позиции на которых частью занимали местные ополченцы-лесовики, а частью московские стрельцы. За их спинами, во втором эшелоне на опушке леса стояли два моих уланских полка, общей численностью в полторы тысячи сабель, воительницы которого, как вы помните, помимо уланской кавалерийской, имели пехотную егерскую подготовку и были вооружены супермосинами, а также прочим стрелковым оружием с контейнеровоза. Запорожцы опытные головорезы, но они никогда еще не были в деле против бойцовых лилиток, превосходящих их физическими кондициями, вооружением и имеющих боевой опыт в нескольких войнах на уничтожение.

Я обернулся к Скопину-Шуйскому и произнес, указывая в направлении угрозы.

– Этих, (вымарано цензурой) мои девочки берут на себя.

– Хорошо, Артанский князь, – кивнул в ответ Михаил, поднимая к глазам бинокль, – пусть будет так как ты сказал.

Для того чтобы отдать команду мне не потребовалось ничего кромке мысленного усилия. И лилитки и их командиры, а на полках у меня тоже ходили бывшие курсанты, услышали меня сразу и повиновались безукоризненно. Спешившись по моему приказу, уланши построились в боевой порядок и через специально оставленные проходы в засеке двинулись навстречу злобному врагу. Обычный строй в лесу ломается между деревьями, бойцы теряют из виду командиров и своих товарищей, начинают чувствовать себя крайне неуверенно, ожидая, что враг может выскочить или выстрелить из-под каждого куста. Но атакующие егеря это совсем другое дело. Лес это их родной дом, в котором они чувствуют себя как рыба в воде их движение в нем стремительно и неудержимо. Они просачиваются между деревьями бесшумные как призраки, под их ногой не хрустнет ни одна веточка, и вот они прошли и снова в лесу никого и ничего. Представляю, какими взглядами провожали моих воительниц сидящие на засеках стрельцы и ополченцы. Недаром же наставницами наших воительниц в искусстве лесной войны были не только бывшие егеря-курсанты майора Половцева, но и дикие лесные лилитки проклятого мира Содома, а это вообще такие оторвы, что запорожцы рядом с ними кажутся малыми детьми, особенно в лесу.

Вскоре с той стороны – куда они ушли, раздался частый перестук выстрелов из супермосиных, короткие пулеметные и автоматные очереди, а также крики боли, ярости и страха. Орали в основном чубатые любители сала, поскольку бойцовые лилитки сражаются и умирают обычно молча. Я как всегда в таких случаях подхваченный общей волной сознанием был вместе со своими верными воительницами. Целился вместе с ними во врага из винтовок и пулеметов, наносил удары, уклонялся от ответных и вместе с ними чувствовал боль от полученных ран.

Потом стало понятно, что отмороженная запорожская вольница, несмотря на почти трехкратное численное превосходство и дикую свирепость, сгорает во встречном бою как солома на жарком огне. В то же время мои воительницы, презрев раны и потери, переигрывают их по всем статьям, в силу чего держатся и побеждают. От этого, всех нас и меня и моих воительниц, охватила пьянящая радость близкой победы. В самом конце разгромленный враг побежал, а лилитки, которые были значительно быстрее, догоняли бегущих хохлов и без всякой пощады убивали ударами в спину. Кого в тот момент они видели в этих чубатых насильниках и убийцах, быть может Волкодавов, а быть может и Псов, только вот факт – далеко не с каждым врагом они бывают так беспощадны.

Гетман Жолкевский несомненно понял что там в лесу с его спешенными запорожцами случилось что-то нехорошее, мне показалось, что он колеблется, не начинать ли ему отступление, потому что надежда на победу уже исчезла, а риск поражения все время растет, или все же попробовать каким-то образом выкрутиться. Но тут мои уланши, догрызшие наконец запорожскую банду, развернулись вдоль лесной опушки и открыли редкую но очень меткую стрельбу в направлении левого фланга гусарии Жолкевского. Расстояние там было около километра. По одиночной мишени на такой дистанции стрелять рекомендуется только из дальнобойных крупнокалиберных снайперских винтовок, но тут цель была групповая и очень плотная, а огонь по противнику вели прирожденные воительницы, чьи способности были доведены до оптимума. Пусть убитых у поляков от такого огня было не очень много, но гусария заволновалась и начала мешать ряды. Первый акт спектакля был отыгран с большим перевесом в нашу пользу.