Творец государей - Александр Михайловский

Но у нашего жениха помимо примечательной и симпатичной внешности есть и еще дополнительные достоинства в виде полководческого таланта, но вам, шведам, знать об этом пока не надо, а то, может быть, вам еще придется отведать по своим бокам крепкой русской палкой. Вот только погодите, Русь немного окрепнет и перед ней встанет вопрос о полноценном выходе на Балтику. Конечно, в устье Невы можно будет заново основать Санкт-Петербург, но Рига в этом смысле мне нравится гораздо больше. Но сейчас разговор не об этом, сейчас мы окорачиваем не Швецию, а Речь Посполитую, а там уже будет видно.

В принципе, для начального развития хватает и того, что есть (границы Русского царства в Прибалтике примерно совпадают с границами современной нам Российской Федерации), но вот что надо поправить – так это монополию Швеции на торговые отношения с Россией. По нынешним межгосударственным договорам эта самая торговля может осуществляться только через Ревель и Нарву, и торг могут вести только шведские купцы. Вот отмена этого правила и будет нашей ценой за помощь шведскому королю в отражении польско-литовской агрессии.

– Значит так, ваше величество, – сказал я, – в Дерпте, совсем неподалеку отсюда, стоит литовское войско гетмана Ходкевича. В основном это конница, причем на данный момент самая лучшая конница в мире – польско-литовская панцирная гусария. Также в составе войска имеется некоторое количество наемных рейтар и неплохая очень подвижная легкая конница из числа запорожцев и крымских татар. Ваша, простите, конница по экипировке, вооружению и качеству обучения даже рядом не стояла ни с гусарией, ни с литовской легкой кавалерией. Вообще, мало кто может выдержать лобовое столкновение с гусарскими ротами и после этого остаться в живых и рассказывать, как это было. Легкая кавалерия тоже не подарок, но вот гусары – это чистая смерть. Остановить их смогут только хорошо обученные копейщики, малозаметные заграждения вроде разбросанных ежей и растянутых цепей, и залпы картечью в упор. При этом ваших одиннадцати пушек будет недостаточно – когда мы останавливали атаку польской кавалерии в битве при Березне, то использовали против нее восемьдесят четыре пушки, которые в крайне короткое время сделали по четыре-пять залпов.

– Это невозможно! – воскликнул Карл IX, – даже самые лучшие шведские пушкари не могут сделать во время кавалерийской атаки больше одного залпа.

– Мои могут, – ответил я, – три залпа в лоб и два залпа по удирающим вдогонку. Только пушки у меня не совсем обычные, а заряжаемые с казны, и снаряды с зарядами к ним заранее упакованы в единые картузы, и пушкари обучены стрельбе на скорость.

– Кхм, – смущенно произнес король, – такие заряжающиеся с казны пушки известны давно, но они стреляют даже несколько медленнее обычных, заряжающихся с дула. А те пушки, которые стреляют достаточно быстро, уже после третьего выстрела становится невозможно зарядить из-за скопившегося в казенной части порохового нагара, очистка которого отнимает у пушкарей слишком много времени.

– Мои орудия лишены этого недостатка, – ответил я, – и вполне способны дать пять выстрелов подряд. К тому же они обладают небольшим весом, и расчет из четырех солдат может свободно катать их по полю.

– Я вам не верю, гере Серегин, – заявил Карл, – конечно, про вас говорят много разного, и ваша летающая крепость достойна удивления, но я весьма хорошо разбираюсь в артиллерии, и видел множество разных пушек, чтобы вот так, без всяких доказательств, поверить в ваши слова.

– Какие доказательства вас устроят? – спросил я.

– Только сама заряжающаяся с казны пушка, – азартно выкрикнул король, – расчет которой сумеет сделать пять выстрелов, пока всадник поскачет пятьсот шагов.

– Да не вопрос, – ответил я, ехидно улыбаясь, – если хотите, то демонстрацию моей артиллерии в действии мы можем устроить прямо сейчас. Одна такая пушка, вместе с расчетом и зарядным ящиком, разумеется, совершенно случайно у меня оказалась при себе. Не мог же я предположить, что вы поверите на слово пришельцу Бог весть откуда, да еще и колдуну. Только вот найдутся ли в вашей армии смертники, которые будут под градом картечи изображать атакующую вражескую кавалерию. Я бы для этой цели использовал вашего слишком языкастого советника. Если у человека язык работает впереди мозгов, то его советы не доведут до добра.

– Да, – сказал король, – а вам пальца в рот не клади. На все вопросы у вас готов ответ. Я уже склоняюсь к тому, чтобы согласиться на ваше предложение, но сперва давайте посмотрим на стрельбу из вашей чудо-пушки.

* * *

Сорок минут спустя на поляне за лагерем, где опустился штурмоносец

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

И посмотрели. Я дал команду – и под взглядами шведского короля и множества собравшихся зевак расчет четырехфунтовки (лучший в русском воинстве) резво выкатил свою пушку по пандусу из трюма и установил в позицию для стрельбы в сторону Западной Двины, чтоб никого не задело ненароком. Потом точно так же к огневой позиции был доставлен зарядный ящик, из которого заряжающий извлек продолговатый сверток из пропитанного селитрой и провощеного холста, который включал в себя пороховой заряд, разделительный деревянный башмак и мешочек с картечью. Замковый дернул рычаг, и клин-затвор опустился, открыв зарядную камору и канал ствола с маленьким светлым кружком. Заряжающий уложил туда сверток с выстрелом, который сразу же бы дослан в зарядную камору досыльником. Замковый закрыл затвор, через специальное запальное отверстие проколол картуз своим стилетом, после чего вставил в него запальную трубку трехсекундного замедления. Одновременно за нашими спинами несколько шведских всадников заняли стартовые позиции для скачки на пятьсот шагов.

Раз два, три – король махнул своей шляпой, всадники поскакали, и моя пушка жахнула первым выстрелом; вода на реке пошла рябью всплесков и крапин от шарахнувшей картечи. Дальше все было почти как на том поле боя. Замковый открыл затвор и солдат с банником быстро прошелся по зарядной каморе, убирая нагар и тлеющие остатки картуза, потом заряжание повторилось, как и в первый раз. Второй выстрел, третий, четвертый… Пятый прогремел тогда, когда шведские кавалеристы проскакали только чуть больше половины дистанции. Король сразу мог бы догадаться, почему у всех членов расчета на руках кожаные рукавицы. После последнего выстрела без них к раскаленной пушке прикоснуться было невозможно. Вот тут ее принялись банить и спереди и сзади, обливать уксусом для охлаждения и обтирать сверху ветошью. Но свою задачу она выполнила, пять выстрелов картечью сделала, а это значит, что даже использование исключительно четырехфунтовок [6 - Не зная, что взбредет в голову Карлу на поле боя, Серегин решил взять с собой только самые легкие пушки, расчеты которых своими силами, без лошадей, могли поддерживать пехотные каре огнем и колесами. ] способно остановить атаку гусарии Ходкевича, нанеся ей невосполнимые потери.