Творец государей - Александр Михайловский

Мастер Андрей Чохов, в свое время учившийся у знаменитого пушечного мастера Кашпира Ганусова, прожил шестьдесят лет, но таких пушек и таких методов отливки до сей поры не видал. Сами готовые пушки выглядели странно. Гладкий, без узоров и рисунков сквозной бронзовый ствол, отлитый заодно с цапфами и чуть расширяющийся к казенной части, отдельно отлитый навинтной казенник с кованым из железа вертикальным клиновым затвором, винтовой подъемный механизм вместо вертикального клина, легкий скрепленный железными кольцами деревянный лафет.

Орудия выпускались трех типов Четырехфунтовка (87мм) с длиной ствола в двадцать калибров, вместе с лафетом, но без зарядного ящика, весила двадцать пять пудов (400 кг. ). Восьмифунтовка (107мм) с длиной ствола в восемнадцать калибров, весила 32 пуда (500 кг. ). Двенадцатифунтовка (120мм) весила 42 пуда (680 кг). Все эти пушки перевозились парой лошадей в пешей и четверкой в конной артиллерии, а также имели при себе пароконную зарядную повозку с готовыми выстрелами в закрытых и защищенных от непогоды ящиках.

От идеи изготовления копии Шуваловских гаубиц [2 - Историческая справка: Секретные Шуваловские гаубицы, дульнозарядные бронзовые орудия середины XVIII века с каналом ствола в формы вытянутого в горизонтальном направлении овала, предназначенные для стрельбы картечью по плотным боевым порядкам пехоты и кавалерии. ] капитаны Серегины, в конце концов, отказались, потому что те хороши были только в стрельбе картечью по плотным боевым порядкам противника, но были крайне плохо приспособлены к любым другим видам стрельбы. Так, например, заряжаемые поперек ствола овальные снаряды были в два-три раза сложнее и дороже в изготовлении, а летели, беспорядочно кувыркаясь, на меньшую дистанцию и с меньшей точностью, чем круглые чугунные ядра обычных для этого времени пушек. К тому же дебильной выглядела ситуация когда один заряжающий вкладывал со стороны дула снаряд, а второй подавал с казенной части картуз с пороховым зарядом.

В противовес этим узкоспециализированным мутантам, пушки Серегина, являвшиеся загрубленными гладкоствольными репликами бронзовых полевых пушек Круппа 1860-х годов, могли стрелять не только картечью, которая была для них скорее вспомогательным боеприпасом, но еще и цельнолитым чугунным ядром, цепным книппелем, фитильной фугасной бомбой и круглой осколочной или зажигательной гранатой. Все эти боеприпасы в один прием заряжали с казенной части в виде увязанного в один холщевый картуз снаряда, уплотнительного башмака и порохового заряда. В теле клин-затвора было высверлено отверстие в которое можно было вставить либо натяжной запал, работающий от вытягиваемого шнура по принципу детской хлопушки-салюта, либо набитую пороховой мякотью трубку-замедлитель, которую было положено поджигать пальником, как и при стрельбе из обычных местных пушек. Еще для этих орудий разрабатывались удлиненные оперенные гранаты с головным взрывателем мгновенного действия, внешне очень похожие на минометные мины. Но с этим дело пока не шло, такие гранаты были примерно вчетверо тяжелее обычных ядер, следовательно требовали усиленного порохового заряда и больших углов возвышения. Кроме того они оказались крайне дороги в производстве и снаряжать их черным порохом, имеющим очень слабую разрывную силу практически не имело смысла.

Но Андрей Чохов все равно был полон творческих планов. Одна лишь «жакетная» технология отливки пушечных стволов сократила производственный цикл примерно втрое, с восемнадцати до семи дней, а ведь ему еще был передан секрет знаменитой венецианской пушечной бронзы, так что как только будет выполнен наказ по малому наряду, то он сразу же приступит к изготовлению полупудовых, пудовых и двухпудовых длинноствольных стенобитных пищалей осадного наряда, соединяя отработанные при выполнения этого заказа полученные от пришельцев знания со своим собственным мастерством. Ведь всем были хороши его длинноствольные стенобитные пищали, и ядро из них летело далеко, и било мощно, но вот заряжать их с дула для пушкарей было истинной морокой.

А еще, в дальнем сундуке у Андрея Чохова лежала хитрая тетрадка, в которой было расписано, как лить пушки и вообще разные вещи из стали. Конечно, княжий сродственник всего лишь пушкарь, а не литейщик, процессы он описал достаточно приблизительно и много до чего Андрею Чохову и его ученикам придется доходить полностью самостоятельным путем. По крайней мере, сперва будет необходимо построить первую на Руси, да и во всем мире домну, массово производящую чугун или свиное железо. Все основные знания, необходимые для этого невиданного дела, тоже имеются в той же тетрадке, переписанные из книг, которые еще только будут изданы столетия спустя. Потом Чохову и его ученикам потребуется опробовать продувку свежего чугунного расплава воздухом для того, чтобы превратить его в железо и сталь и лишь затем можно будет приступать к попыткам отливки первых стальных пушечных стволов по верченой технологии.

По крайней мере уже получено согласие на все это митрополита Гермогена, который после ухода Михаила Скопина-Шуйского на войну оказался главой правительства и местоблюстителем царского престола. Дополнительная сталь в государстве никогда не будет лишней. Если не лить из нее пушки, то можно использовать для производства множества иных вещей, нужных и полезных в народном хозяйстве. Под Тулой при одном из монастырей на реке Упе, в краях богатых лесом для производства древесного угля и болотной рудой, уже выделено место для нового железоделательного и оружейного завода. Андрею Чохову осталось только закончить нынешний заказ и собираться ехать смотреть, что там да как.

* * *

15 сентября 1605 год Р. Х., день сто первый, Полдень. Русское царство, селение Березна в сорока километрах от Чернигова, полевой лагерь войска Михаила Скопина-Шуйского

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

Примерно в двух суточных переходах от конечной цели нашего похода, Михаил Скопин-Шуйский остановил войско, выпустил вперед развернувшуюся в веер конную разведку, а пехоте и обозу дал команду окапываться, то есть строить вокруг лагеря деревянные острожки. Ведь польному коронному гетману Жолкевскому уже наверняка стало известно о нашем приближении и не сегодня-завтра следовало ожидать «внезапного» визита польско-козацкой конницы. Подчиненное Жолкевскому войско по-прежнему бесплодно топталось под Черниговом. За это время свежеприбывшие запорожцы, которым было обещано отдать этот город на трехдневное разграбление, два раза успели сходить на штурм, умылись при этом кровью, и теперь сидели и изнывали в нетерпении в ожидании королевских осадных пушек, которые по пыльным украинским дорогам сейчас тащились где-то в районе Житомира. Ну точно также как их потомки в наше время делали под Донецком.

Наверняка, в первых рядах Жолкевский бросит на нас не польскую гусарию, которая у него на вес золота и может только довершить главное дело, а вот этих отморозков, которым все равно кого резать и насиловать, то ли польских панов и панночек, то ли ливонских обывателей, то ли русских мужиков и девок. И вот как раз едва мы встали лагерем у этой Березны, Елизавета Дмитриевна на штурмоносце в несколько ходок доставила нам первую часть нашего пушечного наряда вместе с боекомплектом и обученными расчетами. Двенадцать двенадцатифунтовок, двадцать четыре восьмифунтовки и сорок восемь легких и маневренных четырехфунтовок. Все орудия Михаил тут же приказал расставлять по острожкам и при этом тщательно маскировать. До первого залпа картечью в упор противник не должен будет подозревать о том, что у нас есть хоть какая-то артиллерия.