Севастопольский блиц - Александр Михайловский

Но в любом случае обо всем, что произошло этим днем, следовало немедленно отписать государю-императору. Ведь даже тупой бездельник Остен-Сакен, носа не кажущий ни в город, ни на бастионы, сидит сейчас, скорее всего, и марает бумагу, составляя донесение (точнее, донос) на высочайшее имя…

Чиркнув фосфорной спичкой, князь зажег масляную Аргандову лампу, шедевр нынешней промышленности и науки в деле персонального освещения. Лампа была сложна в устройстве, стоила немалых денег, но при этом давала яркий равномерный свет, чем весьма облегчала в темное время суток процессы чтения и письма. Но не успел князь вывести на листе первые строки своего послания, как прямо у него в комнате раздалось деликатное покашливание. Князь обомлел, и сидел неподвижно, не спеша обернуться. Не то чтобы он испугался, но все же появление посторонних в с запертом изнутри на засов помещении вызвало бы оторопь у любого. И Васильчиков, пока еще ему не пришлось встретиться глаза в глаза с незваными гостями, лихорадочно пытался найти объяснение столь странному происшествию. Впрочем, какие-либо объяснения его разум давать отказывался.

А тем временем за его спиной раздался мужской голос:

– Добрый вечер, Виктор Илларионович, вы не пожертвуете нам некую толику своего драгоценного времени для весьма занимательного разговора?

И только тогда князь Васильчиков решился поднять голову и обернуться. Компанию, которую он узрел, можно было охарактеризовать как престранную. Впереди всех стоял мужчина неопределенных лет в военной форме того самого буро-зеленого цвета, что наблюдался у войск, захвативших вершину Сапун-горы. Четыре звездочки на погонах обозначали звание штабс-капитана – не самое высокое в армии, по большей части соответствующее ротному командиру, – да только вот такое жесткое и властное выражение лица не могло иметь место даже у генерала или фельдмаршала; такое обычно бывает у человека, уверенного в своей правоте и безграничной власти. Тут на ум приходил скорее суверенный монарх, над которым есть только Бог, и более никого. На поясе у «штабс-капитана» – что за диво! – с одной стороны висел старинный (быть может, даже древнегреческий) меч в потертых ножнах, с другой – большой револьвер или пистолет в новенькой кобуре. И было совершенно понятно, что именно он – предводитель над всеми остальными… а также возникало непроизвольное убеждение, что он гораздо больше, чем просто человек.

Спутники неожиданного гостя, стоящие на полшага позади, были не менее занимательны. Ошую (по левую руку) от штабс-капитана стоял коренастый отрок – в такой же форме, как у штабс-капитана, но без погон. Вместо меча у отрока имел место кинжал, который уравновешивался кобурой с пистолетом поменьше. Одесную (по правую руку) от предводителя находился священник в немыслимом одеянии, в котором буро-зеленые тона смешивались с черными. Помимо его внушительного вида (как и подобает священнослужителям) о сане этого человека красноречиво свидетельствовал большой серебряный крест, висящий на цепочке поверх одежд, а также крестик поменьше, что красовался на головном уборе – там, где у нормального офицера обычно присутствует кокарда. Но было в нем и еще что-то… Васильчиков вгляделся – и обнаружил, что, если чуть прищурить глаза и повернуть голову так, чтобы лампа не слепила взор, можно заметить бледно-голубое сияние, нимбом окружающее голову странного священника. Это было чудно и, конечно же, наполняло некоторым трепетом… Князь был верующий человек, хотя и не фанатик; и осознание того, КТО может вот так просто заглянуть на огонек к простому смертному, проняло его до самых печенок.

Но самой интересной в этой компании была женщина – и на ней князь непроизвольно задержал свой взгляд. Таких дам – сильных, уверенных в себе, полных осознания своей значимости, и в то же время сохранивших свою первозданную женственность и привлекательность – ему прежде встречать не доводилось… Более того, он даже не мог предположить, что такие бывают! Темноволосая, по-мужски стриженная (что, удивительное дело, ее совсем не портило), она была облачена в такую же военную форму, как и у «штабс-капитана», но с погонами старшего унтер-офицера. Впрочем, погоны этой дамы князь Васильчиков пока воспринимал как чистой воды профанацию, ибо не бывает женщин-унтеров. Вот не бывает – и все! Также не бывает и того, чтобы у унтера на поясе в ножнах немалой художественной и ювелирной ценности висел старинный меч, по форме больше всего напоминающий турецкий ятаган. За такой раритет тот же Британский музей отдаст немереные тысячи золотых гиней – лишь бы разместить это сокровище в своей витрине. И самое главное – поза незнакомки, гордый поворот головы, взгляд и прочее говорили князю, что перед ним стоит особа как минимум равная ему по положению в обществе. Вот только что это за общество, черт побери? Оно, должно быть, достаточно высокоразвитое и образованное, но в то же время какое-то не такое… Не может быть в правильном обществе у дамы такого жесткого уверенного взгляда (без свойственной женщинам хитринки и без этого их лукавства), да и свой мундир эта дама носит отнюдь не как машкерадный костюм – нет, это ее привычная одежда на каждый день, уж в этом сомневаться не приходиться.

Все это время, пока князь Васильчиков разглядывал визитеров, те его не торопили, давая ему привыкнуть к себе и сделать какие-то выводы. Проявлять такт и выдержку в подобной ситуации им, очевидно, было не впервой.

Наконец князь кивнул своим мыслям и произнес с возможно большим равнодушием:

– И вам тоже здравствовать, господа хорошие; вы уж простите, не знаю как вас там по имени-отчеству…

«Штабс-капитан» был донельзя любезен.

– В таком случае позвольте представить себя и своих спутников, – сказал он. – Я Сергей Сергеевич Серегин, капитан спецназа главного разведывательного управления генерального штаба – в одной ипостаси, Великий князь Артанский – в другой, а также бог священной оборонительной войны, исполняющий обязанности Архангела Михаила – в третьей…

– Постойте, постойте, Сергей Сергеевич! – удивленно воскликнул, князь Васильчиков, – как это так, что это вы называете себя богом? ! Вы, наверное, шутите? !

Сказал – и осекся. Бог не бог, а божественные способности у этого… Серегина явно имелись. А то как же иначе эта странная компания могла очутиться в запертой изнутри комнате – да так ловко, что он сам не замечал их присутствия до тех пор, пока «штабс-капитан» не соизволил привлечь его внимание?

Васильчикову пришло в голову, что, очевидно, его гость и прежде не раз попадал в подобные ситуации – и он с интересом ожидал, что тот ответит.