Сопки Маньчжурии - Александр Михайловский

Среди появившихся людей главными, как я понял, были высокая худая дама в очках с толстыми стеклами и лысый мужчина с квадратным лицом, как две капли похожий на доктора Пирогова времен злосчастной для России Крымской кампании. Что за диво? Да уж не он ли это сам, собственной персоной? Но, простите… как так может получиться, ведь этот великий русский хирург давно умер? !

«Великая врачевательница» тем временем жаловалась даме:

– Галина Петровна, тут ужас, безнадежность, отчаяние; люди мрут десятками, этих шестерых вон признали безнадежными и стащили в эту комнатку умирать, чтобы не мозолили глаза… а этот тип, – кивок в мою сторону, – как все тевтоны, до сих пор испытывает недоверие. Я уж к нему и так и эдак, а он все упрямится…

Слышать собственными ушами, как на меня так откровенно жалуются, называя «этим типом», при этом даже не беря в расчет мое присутствие, было до того неприятно, что я начал краснеть, чего давно со мной не случалось. Эта пигалица говорит при мне обо мне в третьем лице! Неслыханное хамство! Что за воспитание! Я был так возмущен и уязвлен, что даже забыл о своих первоначальных ощущениях при знакомстве с юной мадмуазелью.

Однако дама выслушала «великую врачевательницу» совершенно невозмутимо; мне даже показалось, что на лице ее мелькнула снисходительная улыбка.

– Погоди, Лилия, – сказала она, просверлив меня внимательным взглядом из-под очков, – господин фон Гюббенет так не со зла. Просто он очень устал, и наше явление для него слишком неожиданно. Сказать честно, я бы его самого продержала бы в восстанавливающей ванне до восьми часов кряду, а потом назначила пару часов релаксирующего массажа…

И тут заговорил мужчина, похожий на доктора Пирогова.

– Коллега, – обратился он ко мне, – вы и в самом деле признали этих раненых безнадежными?

– Да, мы признали их безнадежными, – с легким раздражением ответил я. – Но какое вам до того дело, господин, не знаю как вас там зовут?

– Доктор Пирогов, Николай Иванович, к вашим услугам, – отрекомендовался тот. – Должен заметить, господин фон Гюббенет, что я ничем не заслужил вашей грубости. – Он глянул на меня с упреком, отчего мне даже стало немного стыдно.

Однако в ответ я все же огрызнулся.

– Доктор Пирогов давно умер! – сказал я. – А вы, сударь, для меня неизвестно кто…

Тут девчонка, которая наблюдала весь наш диалог, выпрямилась, строго глядя в нашу сторону, топнула ножкой и, указав на меня пальцем, сказала:

– Замри!

Все мои члены вдруг одеревенели: я не мог даже пошевелить мускулом лица! Отвратительное ощущение. Да что же это такое, в конце концов! Она прекратит издеваться надо мной или нет? !

А это пигалица, не торопясь подошла ко мне и, назидательно подняв вверх палец, стала говорить:

– Виктор Борисович, вы только что обмишулились, в упор не признав мэтра и учителя… и даже, более того, продолжаете упорствовать в своих заблуждениях. Не уподобляйтесь, пожалуйста, французским академикам, которые постановили, что камни с небес падать не могут – и хоть ты их в лоб прибей означенным камнем. Поскольку вы высказали столь прискорбное неверие, то мы с Галиной Петровной и доктором Пироговым забираем у вас этих шестерых раненых героев, чтобы на их примере показать вам, что бывает, когда за дело берутся знающие люди, имеющие под рукой все необходимое. И вы тоже, по своей воле или нет, пойдете вместе с нами как баран на веревочке, чтобы своими глазами убедиться, что лечение с помощью магических технологий – это не шарлатанство, а высокое искусство!

– Лилия! – возмутилась женщина в очках. – Как ты можешь так неприкрыто принуждать взрослого человека делать то, что ему не нравится? Это неправильно!

– Правильно, Галина Петровна, правильно, – дерзко возразила та. – Пока мой названный отец Серегин ведет тяжелый бой с японской армией, с этими исчадиями ада, которые стреляют по госпиталям и санитарным судам, у нас с вами свой собственный фронт. Тысячи раненых богоравных героев, страдающих от боли, нуждаются в нашей помощи, сотни находятся под угрозой скорой смерти, а этот человек уперся так, что ни туда ни сюда. При этом – во имя человеколюбия! – вы еще говорите мне, что я могу делать, а что нет! ?

– Погоди, Лилия, – сказал вдруг «доктор Пирогов», – я вижу, что господин фон Гюббенет хочет тебе что-то сказать.

– Хорошо, Николай Иванович, – произнесла девочка, – я выслушаю его, но только пусть он попробует сказать какую-нибудь глупость. Эти тевтоны настолько рациональны и прямолинейны, что стоит дороге хоть немного изогнуться, как они тотчас рискуют вылететь на обочину.

Произнеся эту фразу, адресованную в основном в мой адрес, она щелкнула пальцами – и я почувствовал, что мои губы и гортань снова мне подчиняются.

– Хорошо, маленькая госпожа Лилия, – сдавленно проговорил я, – во имя человеколюбия я готов подчиниться вашей воле, лишь бы этим раненым не было причинено ничего дурного.

– Ну вот и замечательно! – засмеялась та и захлопала в ладоши. – Санитары! Санитары! А ну бегите скорее сюда, хватайте этих страдальцев и тащите в наш приемный покой!

Потом, заметив, что подполковник Бутусов в сознании, она наклонилась к нему и сказала:

– Не беспокойтесь, господин подполковник, мы вас непременно вылечим. Это совсем не больно. И ваших товарищей мы тоже вылечим. Мы всех вылечим, лечить мы любим и умеем…

И как раз в этот момент из «двери» стали выбегать мускулистые особи дамского пола с острыми как у лисиц ушками, – со всей аккуратностью и предосторожностью они вьючили безнадежных раненых на носилки и тащили их к себе в логово. По крайней мере, мне это так представлялось. Последним на ту сторону отнесли подполковника Бутусова, а уже за ним проследовала Галина Петровна, «доктор Пирогов», госпожа Лилия и я сам. Генерала Ирмана я попросил оповестить о случившемся начальника сухопутной обороны генерала Кондратенко, начальника всех госпиталей генерала Церепицкого, а также Главноуполномоченного Красного Креста, заведовавшего его Квантунским отделением, егермейстера Ивана Петровича Балашова (вполне достойный человек, немало сделавший для всемерного развития медицинского дела в Порт-Артуре).

Так я оказался в Тридевятом царстве Тридесятом государстве, где все было удивительно для образованного человека… Одним шагом из зябкого, промозглого Порт-Артура, в жаркую, буквально объятую зноем страну, к невероятным чудесам. И хоть поблизости не оказалось ни леших, ни русалок, все остальное поражало не меньше. С интересом я обозревал подземные купальни с рядами каменных ванн, наполняемых натуральной живой водой. В этих купальнях, от ощущения присутствия чего-то невероятного, у меня на голове сами собой начинали шевелиться волосы, как от наэлектризованной эбонитовой расчески. Вместо того чтобы держать раненых в кроватях, делая им перевязки и потчуя порошками и микстурами, местные лекари со стопроцентным успехом погружают больных и раненых в живую воду, которая сама по себе – и повязка, и лекарство, и постель. Удивительный подход, не имеющий ничего общего с европейскими практиками, но тем не менее очень эффективный. Правда, работать такая методика будет только там, куда хозяева этого места подселят на мощный артезианский источник так называемого Духа Воды. Или, как сказала Галина Петровна, магия – это не более чем управление еще не познанными нами природными процессами, и если мы разовьем у себя достаточный научный уровень, то сможем решать те же задачи не при помощи заклинаний и магических источников, а путем применения лекарств, приборов и аппаратов. А вот над эти нужно как следует подумать…