Моя борьба. Книга третья. Детство - Карл Уве Кнаусгор

Небо над поселком уже почти целиком стало голубое. Облака – белые. Они ушли в сторону города. А с другой стороны, за Убекиленом, все еще стояли густые, серые тучи.

Внизу я увидел папу. Маленькая-премаленькая фигурка, не больше муравья, на лестнице, прислоненной к крыше.

Интересно – а он меня видит?

Налетел порыв ветра.

Я обернулся и посмотрел на ребят. Два желтых и одно светло-зеленое пятнышко двигались то туда, то сюда среди деревьев. Вершина посреди плато была темно-серая, примерно такого же цвета, как дальние тучи, кое-где из трещин торчали пучки зеленой и желтой травы. Большой упавший сучок не лежал на земле, а точно стоял на тонких боковых веточках. В этом было что-то странное.

С лесом, который там начинался, я по-настоящему не был знаком и доходил только до поваленного сухого дерева, метрах в тридцати от опушки. Дальше открывался склон, сплошь поросший вереском. Окруженный с обеих сторон высокими, тонкими сосенками и густыми стенами ельника, он был похож на большой зал.

Гейр говорил, что в тот раз видел там лисицу. Я не поверил ему, но с лисицами шутки плохи, поэтому мы на всякий случай забрались со своими бутербродами и бутылками сока на скальный уступ, с которого внизу открывался вид на знакомый нам мир.

– Вот он, тут! – крикнул Лейф Туре. – Черт! Вон он – клад!

– Черт! – закричал Гейр.

– Не врите, все равно меня не обманете! – закричал я в ответ.

– Ого! – крикнул Лейф Туре. – Вот мы и богачи!

– Черт возьми! – крикнул Трунн.

Затем тишина.

Неужели они и правда его нашли?

Да ну! Просто дурачат меня.

Но конец радуги стоял точно на этом самом месте.

Вдруг Лейф Туре говорит правду, и котел не исчез вместе с радугой?

Я сделал несколько шагов в ту сторону, пытаясь получше разглядеть, что там делается за кустами можжевельника.

– Ой! Да ты посмотри только! – сказал Лейф Туре.

Тут я решился и кинулся к ним со всех ног, пробежал мимо стволов, сквозь кусты, остановился.

Они обернулись ко мне:

– Обманули дурачка! Ха-ха-ха! Обманули дурачка!

– Подумаешь, обманули! Я это сразу понял, – сказал я. – Просто решил вас догнать. Надо поспешить, пока не исчезла радуга.

– Тоже мне, умный! – сказал Лейф Туре. – Признавайся лучше, мы тебя обманули, а ты и поверил.

– Пошли, Гейр, – сказал я. – Спустимся вниз и поищем клад.

Он смущенно взглянул на Лейфа Туре и Трунна. Но он был мой лучший друг и пошел со мной. За нами потрусили Трунн и Лейф Туре.

– Мне надо пописать, – сказал Лейф Туре. – Давайте вместе – кто дальше? С уступа? Оттуда получится длинная струя.

Писать на улице, когда снизу это может увидеть папа?

Лейф Туре уже спустил непромокаемые штаны и расстегивал молнию. Гейр и Трунн встали рядом по обе стороны и крутили попами, снимая штаны.

– Я не хочу писать, – сказал я. – Я только что пописал.

– И ничего ты не писал, – сказал Гейр, поворачиваясь лицом ко мне и обеими руками держась за пиписку. – Мы же все время были вместе.

– Я пописал, пока вы ходили искать клад.

В следующий момент вокруг них поднялся пар от мочи. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, у кого получится дальше. Как ни странно, победителем оказался Трунн.

– Ролф завернул кожу на пиписке, – сказал Лейф Туре, застегивая молнию. – От этого дальше бьет.

– Радуга пропала, – сказал Гейр и, тряхнув напоследок пипиской, убрал ее в штаны.

Все посмотрели вниз.

– Что теперь будем делать? – сказал Туре.

– Не знаю, – сказал Лейф Туре.

– Пошли к лодочному сараю? – предложил я.

– А там чего делать? – спросил Лейф Туре.

– Ну, залезем на крышу, – сказал я.

– Давайте! – обрадовался Лейф Туре.

Мы двинулись наискосок вниз по склону, продираясь сквозь густой ельник, и через пять минут очутились на гравийной дороге, которая шла вдоль залива. На травяном склоне напротив мы зимой катались на лыжах. Летом и осенью мы туда ходили редко – что там, внизу, было делать? Залив был мелкий и илистый, купанье в нем – неважное, мостки – ветхие, а островок на другой стороне был весь загажен обосновавшейся на нем колонией чаек. Если нас туда заносило, то как бы нечаянно и непонятно для чего, так же, как в этот день. Наверху, между травяным склоном и опушкой леса, стоял старый белый дом, в нем жила старая, белая как лунь дама. Мы ничего про нее не знали. Ни как ее зовут, ни чем она занимается. Иногда мы заглядывали в окошко, прижав нос к стеклу и закрываясь с боков ладонями. Не из каких-то особенных соображений, а просто так, потому что можно посмотреть. В окна видна была гостиная со старой мебелью или кухня, где тоже стояло все старое. Рядом с домом, по другую сторону узкой гравийной дорожки, стоял красный полуразвалившийся амбар с провалившейся крышей. А в самом низу, возле вытекавшего из леса ручья, – старый, некрашеный лодочный сарай, крытый толем. По берегам ручья росли высокие папоротники и еще какие-то растения с громадными, по сравнению с тоненькими стебельками, листьями. Если раздвинуть их руками движением пловца, как мы делаем, пробираясь сквозь податливые кусты и ветки, перед глазами окажется голая земля, словно растения обманывают нас, только изображая пышность, тогда как на самом деле под густыми листьями ничего и нет, кроме земли. Ниже, поближе к воде, земля или глина и что там под ними находилось было рыжеватым, цвета ржавчины. Иногда там что-нибудь застревало – какой-нибудь обрывок пластикового пакета или тряпка, – но не в такие дни, как сегодня, когда вода била из проходившей под дорогой трубы мощным потоком и переставала бурлить только перед заливом, где она растекалась наподобие маленькой дельты.

Лодочный сарай посерел от времени. Кое-где в просветы между досок можно было просунуть руку, поэтому мы знали, что там есть, ни разу не побывав внутри. Поглядев какое-то время в трещины, мы переключились на крышу, на которую собирались взобраться. Для этого нужно было что-то подставить к стене. Рядом ничего подходящего не нашлось, поэтому мы подкрались к амбару, посмотреть, нет ли чего-нибудь там. Убедившись сначала, что рядом с домом нет автомобиля, – иногда на нем приезжал мужчина, может быть сын дамы, он нас гонял, если мы бегали на лыжах через их двор, а она – никогда. Поэтому мы сперва посмотрели, нет ли его поблизости.