Жил на свете человек - Ярослав Соколов

Сказал бы мне кто в той, прошлой моей жизни, что я волонтером в Центр для наркозависимых пойду, я бы ему в лицо рассмеялся. Весь такой крутой был, на понтах – модные тачки, модные шмотки, модные тусовки. Даже когда родители в автокатастрофе погибли, это меня не вразумило. Погоревал, поплакал и вновь на свой старый круг вернулся.

Из близких тогда у меня лишь брат младший остался. Это я так его сам называл, а на самом деле старше я был всего-то на пять минут. Близнецы мы были. Хотя и не сказать, что уж очень походили друг на друга. С самого детства и внешне, и по поведению – во всем разные. Павел, он всегда тихий, задумчивый какой-то был, мечтатель. А я драчун, задира, вечно со свежими ссадинами и царапинами да с новыми дырками на штанах и рубашках. Хотел всегда и во всем оставаться первым. Защищал его от пацанов дворовых, как же иначе. Постепенно и привык быть по жизни для него старшим братом. Да и он не возражал никогда.

Вот так и получалось, что после смерти родителей одни мы друг у друга остались. В то время я это, конечно, умом знал, но понимать начал уже гораздо позже. Справили мы поминки, и я вернулся в Москву к своему успешному бизнесу. А Павел остался в нашем маленьком провинциальном городке. Как там и что пошло не так, теперь я уже наверняка никогда не узнаю. Вот только надломила его гибель родителей, и он от этого, судя по всему, так и не оправился. А я как-то все это проглядел, не заметил, ну или не захотел заметить, ведь у меня в то время была целая куча таких неотложных и, как казалось, столь важных дел. Ну а он промолчал. Как обычно. Он ведь всегда был молчуном и тихоней. А потом уже все как-то само закрутилось.

Мне тогда из клиники позвонили, что передоз у него. Спасибо, соседка заметила, что дверь открытой была, да скорую вызвала. Едва откачали. Сказать, что это случилось для меня неожиданно, значит, ничего не сказать – как обухом по голове огрели. Чтобы мой Пашка и колоться начал – да ни в жизни, это просто невозможно! Я, конечно, все дела бросил, сел в машину, и по газам.

Захожу в палату – лежит весь бледный как смерть под капельницей. Мой Пашка. Но какой-то и не мой, словно подменили.

В глазах что-то засело такое странное, незнакомое. То ли безразличие, то ли тоска.

Он там весь курс в местном наркологическом отделении отлежал. А я остался в родительской квартире и почти каждый день к нему приходил. Говорили о многом. Все вроде бы постепенно налаживалось. Когда Павла выписали, я еще недельку в нашем городке прожил. А потом он как-то раз и говорит: «Чего ты здесь со мной как нянька сидишь? Своих дел, небось, полно. Все уже в порядке, правда. Да и вообще это по глупости случайно произошло. Ну какой я наркоман? Так, попробовал разок. А теперь навсегда желание отшибло. Веришь? » Ну я и поверил. Дождался, когда брат на работу выйдет, и укатил себе спокойно в Москву.

…Теперь позвонила уже соседка, баба Нина, та самая, что в прошлый раз скорую вызвала. Я перед отъездом ей номер телефона свой оставил. Рассказала, что видела брата чуть тепленьким с какими-то оборванцами и что дома он уже пару дней не появлялся. Набрал сразу же Павла – мобильник отключен, домашний не отвечает. Пришлось все бросать и в спешном порядке выезжать на место.

Зашел я в родительскую квартиру и не узнал ее. Все, что представляло хоть какую-то ценность, исчезло. Голые стены, пара пустых шкафов, обшарпанный диван да кухонный столик. Как будто Мамай прошелся. Но, что еще хуже, квартира была в такой дикой грязи, словно этот самый Мамай не просто прошелся, а еще минимум на недельку устроил себе там стойбище вместе со своим войском и лошадьми.

Как я Павла искал – отдельный рассказ. Поднял на уши всех своих знакомых и в полиции, и среди бандитов местных. Сколько всевозможных притонов и наркоманских квартир мне тогда пройти пришлось, и тот ужас, который я там увидел, даже вспоминать не хочется. Никогда бы не подумал, что в таком небольшом городке может быть столько наркоманов. По счастливой случайности Павла удалось найти в каком-то частном домишке, недалеко от города. В совершенно невменяемом виде.

Я его погрузил в машину и погнал в местную больничку. Там брата под капельницей прочистили, привели немного в порядок, и я забрал его с собой в Москву, не стал уже на местных эскулапов полагаться. Устроил Павла в хороший Центр для наркозависимых, и постепенно все вроде бы пошло на лад, хотя далеко не сразу.

О многом мы с братом откровенно поговорили: как, почему у нас так получилось? Мне все понять хотелось, чего ему, образованному человеку из хорошей семьи, не хватало. Естественно, что потеря родителей – это горе. Но не причина, из-за которой стоит колоться и превращаться в зомби, ломать свою жизнь. Родители ничего подобного даже вообразить бы не смогли. Так горю точно не поможешь.

Увиденное, а потом и осмысленное так меня задело, что, можно сказать, перевернуло мой привычный мир с ног на голову.

Тогда же я договорился с врачами в Центре, где лежал брат, что буду помогать за ним ухаживать, стану его персональным волонтером, или, как они там называли, помощником. Со своей работой я все решил и теперь мог время от времени оставаться в Центре. Врачи для меня там даже краткую лекцию прочитали, как себя следует вести в тех или иных случаях, ну и так далее. За что я им был очень благодарен. Вообще, от медперсонала клиники у меня осталось положительное впечатление, на себе почувствовал их человеческое отношение и к пациентам, и к их родственникам. В наше время это, увы, редкость.

Я всю свою жизнь считал, что наркоманы, торчки, алкоголики – это обычные отбросы общества, лишенные каких-либо интеллектуальных, душевных и волевых качеств, недотягивающие до нормальной человеческой планки. Что уж у них там не так, то ли генетика подкачала, то ли в детстве головой ударились, но в любом случае это те, кто и сам не может жить нормально и других в свое болото тащит.